Бластер протянул вперёд руку с зажатым в ней плазмоганом, и дуло оружия практически уткнулось в шею десептикона. Почти клик противники неотрывно смотрели друг другу в глаза. Полыхающая синим оптика буквально сверлила непроницаемый красный визор, слегка надтреснутый по краям. Саундвейв молчал, Бластер тоже. Он не знал, что сказать. Сейчас он держал на мушке одного из самых опасных десептиконов, но ни злорадства, ни предвкушения легкой победы не чувствовал. Это было не его место, не его противник, не его шанс. Саундвейв попался слишком просто. Слишком глупо. Без привычной пушки на плече и всегда готовых прийти на помощь кассет. Безоружный, бессильный оказать сопротивление десептикон и готовый к бою автобот на расстоянии вытянутой руки. Любой бы выстрелил; без всякого сомнения нажал бы на курок, покончив с головной болью всех автоботов. «Любой», — повторял про себя Бластер и отчего-то непростительно медлил…
Их сходство было уже давно избитой темой на базе. Многие сознаковцы в шутку сравнивали его с десептиконским кассетником: мол, придет час — не миновать драки. Сойдутся идейные враги не на жизнь, а на смерть.
Бластер так не считал. Да, оба связисты. Да, у обоих на попечении куча кассет-шпионов. Это было совсем не важно. Он не видел в Саундвейве своего личного врага. Другое дело Джаз и Проул. Пожалуй, тактик и диверсант многое отдали бы за то, чтобы оказаться на его месте. Но здесь был он.
Бластер не мог стрелять. И не хотел. И глупости все говорили, что он друг Саундвейва, или, упаси Праймус, брат. Нет. Попадись ему кассетник в пылу битвы, он наверняка без сомнения нажал бы на курок. И не дрогнула бы ни искра, ни рука. В сражении они все враги. Не убьешь ты — убьют тебя. Или, что еще хуже, твоего друга. И никто не посмотрит, что ты другой, что ты пожалел. Лезвия мечей и стволы пушек напрочь лишают рассудка. Ты бежишь, потому что знаешь: остановка — смерть. Ты стреляешь без передышки, потому что промедление — смерть. Или ты, или враг, и выбор становится легче.
Здесь по-другому. Уже не нужно нестись под шквальным огнем, уже не надо каждую секунду бороться за свою жизнь. Вокруг висит мертвая тишина, и есть лишь ты и он. Вас двое, но уйдет лишь один. И в голове крутится тоже один вопрос: стрелять или не стрелять. Из-за него погибали мои друзья — стрелять. А ты чем лучше? Он десептикон, враг — стрелять! Но он безоружен! Он бы выстрелил! Значит, станешь таким же?
Красный визор смотрит изучающе, с каким-то странным любопытством: выстрелишь или нет? По шлему стекают крохотные капли выступившего хладагента. Палец, лежащий на курке, предательски дрожит. Нет. Нет! Не стрелять!
Дрожащей рукой Бластер начал опускать плазмоган, все еще находясь в легком смятении. Он принял решение. Правильное или нет — время покажет.
Ствол оружия уже находился на уровне грудного отсека десептикона, когда в пяти метрах от обоих мехов взорвалась бомба. Бластер вздрогнул и нажал на курок. Прогремел выстрел, и в заполненом гарью воздухе снова повисла гнетущая тишина.
Бластер крепко зажмурился и до боли стиснул дентопластины. За что? Почему? Неужели, увидев, что он не смог, судьба сама решила свершить правосудие? Это было неправильно. Жутко и неправильно. Он ведь почти спасся, а погиб из-за такой глупости.
Бластер молча стоял, не в силах пошевелиться. Он никогда раньше не испытывал страха. Никогда. Но сейчас он боялся. Боялся до дрожи в искре и перегрева мыслительных блоков. Боялся открыть глаза и увидеть дезактивный корпус. Его корпус.
Он и раньше убивал, но не в упор, не глядя в лицо, не без видимой цели. А сейчас… Глупо, как же глупо…
Обонятельные датчики подсказывали, что дым уже рассеялся, но Бластер не спешил включать оптику. Это было не его решение. Он этого не хотел! Не хотел!.. Но сделал. Это был его поступок. Прайм всегда говорил: «Истинная сила — в умении принимать последствия своих действий». Он обязан был принять последствия, какими бы они ни были.
Автобот мысленно приготовился и медленно разлепил один окуляр. Затем второй. Как же ему не хотелось видеть его таким…
Бластер громко выдохнул и… Не поверил своим глазам! Саундвейв стоял перед ним, живой и невредимый, только слегка присыпанный земляной пылью от разорвавшегося снаряда. Автобот перезагрузил оптику. Потом ещё раз. Глюк не исчезал.
— Саундвейв? — на всякий случай уточнил кассетник, всё ещё не веря в реальность происходящего. — Ты… Ты жив? — получив в ответ краткий кивок, Бластер уже собирался спросить, как такое возмо…
— Снаряд: холостой. — впервые за это время Саундвейв подал голос.
— Х-холостой? — Бластер какое-то время непонимающе смотрел на десептикона, а потом вздрогнул всем корпусом и неестественно громко засмеялся. — А я… я… уже думал… убил… — от истеричного смеха на оптике выступил омыватель. Бластер понимал, как глупо выглядит, но не мог остановиться, чувствуя, будто огромный валун только что упал с искры. Жив! Он жив! Он его не убил! Кассетника уже сгибало пополам, когда он услышал странный каркающий звук. Хохот, отдаленно напоминающий его собственный, только с металлическими отзвуками. Саундвейв? Это Саундвейв? Саундвейв смеётся???
Это было как-то странно: непривычно и неестественно — и Бластер решил, что он просто спит, а всё это — просто сон. Вот откроет он сейчас глаза и увидит потолок кварты. И не будет ни разряженой пушки в руках, ни абсурдного смеющегося Саундвейва…
Два кассетника сидели на твердой прохладной земле и смеялись. Назло и вопреки. Красный и фиолетовый. Автобот и десептикон. Они были врагами, но это не значило ничего. Война стала их общим безумием…
Вдвоём остались после боя,
Нам были ни к чему слова…
Алел рассвет над головою,
Сверкала зеленью трава.
Был твёрд и мрачен красный взгляд,
Печаль светилась в голубом,
И каждый был уже не рад,
Оставшись на один с врагом.
Два отраженья: свет и тень,
В одном лишь мрак, в другом — покой.
Один — бессильная мишень,
Другой — охотник и герой.
Друг другу вглядываясь в взор,
Напрасно мы искали страх:
Лишь дум запутанный узор
Светился в вражеских глазах.
Неловко вздрогнула рука,
Сместился прочь ружья курок.
Нет злости в сердце у стрелка,
Он в бойне не находит прок…
Вдвоём остались после боя,
Нам были ни к чему слова…
Нет ни злодея, ни героя.
Остались только ты и я.
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
Примечания к фанфику:
Sos! С Бластером, как персонажем, знакома очень плохо. Не убивайте! Просто накатило.
