Глава 6. БРЕД.

Когда это все закончится, мне нужно будет серьезно полечиться. У меня уже глаз дергается.

Осел из «Шрека»

Эвилин разбудил рывок, сотрясший машину, когда та наехала на особо коварную колдобину. Снаружи теплый дневной свет сменился сине-серыми сумерками, в которых потускнела зелень деревьев, плотную прижимающихся к узкой проселочной дороге. Эвилин сонно прищурилась на свет, исходящий от приборной доски, и ее взгляд уперся в небольшой экран в центре, на котором было что-то вроде заставки — на синем фоне крутилось плоское красное «лицо». Оно до жути напоминало фиолетовый символ, украшавший капоты тех гигантских роботов-машин, но, хотя красное лицо и казалось суровым, в нем не было той злобы, что присутствовала в фиолетовом лице.

Где-то я это уже видела, подумала она сонно.

Она шевельнулась ; шея болела после сна в сидячем положении, ступни и бедро ныли. Дискомфорт в низу живота заставил ее окончательно проснуться. Окинув взглядом тускло освещенный салон, она задержалась на едва подергивающимся рулевом колесе. Ну, здорово.

Эй? Голос?

... Сайдсвайп?

Присутствие голоса все еще ощущалось на задворках разума как непрерывное невнятное бормотание, но казалось тише, чем обычно, и никто не ответил ей.

— Э... прошу прощения.

Красный знак на экране сменился лицом желто-черного гиганта. Изображение уставилось на нее, урчание мотора усилилось.

— Э... тут поблизости нет стоянки? Или бензоколонки?

Голубой взгляд сузился, но ответа не последовало.

— Мне надо выйти.

— Нет.

Эвилин посмотрела через лобовое стекло вперед. Дорога змеей извивалась у подножия гор, куски камней торчали из ржаво-красной почвы там, где с дороги в ходе ремонта был снят асфальт. Это уже Аппалачи.

— Куда мы едем?

— Где Сайдсвайп?

Эвилин еще раз прислушалась к голосу, и снова ответом ей было то же самое бормотание.

— Думаю, он спит. Должно быть, захват тела здорово его вымотал, — добавила она кисло.

— Он сохранил тебе жизнь.

Кажется, тут должно было быть «на время». Она вздохнула, поежившись.

— Пожалуйста, остановись.

— Нет.

— Я серьезно. Если нет заправки, ладно, просто остановись, мне надо выйти. Я... — покраснев, она поморщилась, — ...мне надо в туалет.

— Нет.

— Что значит «нет»? — она прижала кулаки к ногам. — Ты, должно быть, не понимаешь. Мне нужно в туалет. В уборную. El bano. Il bagno. Le salle de bains. Otearai. В санузел. Это не тот случай, когда можно ответить «нет»!

— Нет, — двигатель самодовольно взревел.

Похоже, дело не в переводе. Как объяснить концепцию туалета гигантскому роботу?

... Ладно, будем говорить понятным ему языком.

Она втянула побольше воздуха в легкие.

— Мне нужно... удалить отходы из своего тела, — произнесла она, тщательно подбирая каждое слово. — Мне нужно это сделать как можно скорее, или мое тело сделает это без моего согласия. Это будет грязно и унизительно, и, возьми себе на заметку, если это произойдет, я откажусь тебя чистить. Теперь въезжаешь?

Прошло несколько минут. Машина затормозила и свернула к обочине, ремень безопасности отстегнулся, дверь поднялась, открывая путь наружу. Эвилин осторожно опустила сбитые ноги на сырой гравий.

— Спасибо.

* * *

Никогда больше не стану воспринимать туалетную бумагу как должное.

От рукавов остались лишь жалкие подобия прежних, и эти остатки благородно пожертвовали собой и упокоились где-то в предгорьях Аппалачей. Туфли и сумочка пропали без вести, блузка была грязной и порванной. Белье и медицинская перчатка, похожи, были единственными относительно уцелевшими предметами гардероба. Эвилин оплакивала прожженную и изодранную в клочья любимую юбку, пока продиралась сквозь колючий цепкий подлесок обратно к нетерпеливо взревывающей машине.

Дверь открылась, как только Эвилин приблизилась, но она, усевшись боком, наклонилась осмотреть избитые ступни.

Проклятье.

— Привал окончен, хлюпик. Залазь обратно.

— Помолчи секунду, — она положила ступню на колено другой ноги. Сжав зубы, она очистила царапины и синяки от грязи, копоти и бог знает еще чего, шипя и дергаясь от боли, вытащила занозы и мелкие куски гравия из более глубоких порезов, которые сразу начали кровить.

— Что ты делаешь?

Горько усмехнувшись, она опустила ногу, стараясь касаться земли краем стопы, и занялась другой ступней. Как много может разглядеть разумная машина?

— Мне надо домой, — наконец сказала она, трудясь над особо упрямой занозой.

— И не мечтай, — раздался в ответ рык под аккомпанемент рева все еще работающего мотора.

— Я сказала «надо». Это не то же, что «хочу». «Хочу» означает, что было бы славно, если бы это произошло; «надо» значит, что будет плохо, если это не произойдет, — она чуть не прикусила язык, когда ступня едва не выскользнула из хватки. — Э... Мне надо домой, и мне нужен врач... — язык роботов, напомнила она себе, — ...механик. Мне нужен механик, чтобы осмотреть мои ноги.

— Там, куда мы едем, есть механики.

— Механики для людей? — спросила она, чувствуя, что разговор явно принимает бредовый оборот. — Потому что мне очень не хочется умирать.

— Умирать? — машина вся вздрогнула от грохота мотора.

— Ага, — убрать мусор из порезов на руках было проще (и не так больно). — Эти порезы, в них попала грязь и осколки дерева. Если их не прочистить, начнется воспаление.

— ...и что это значит?

Как бы сказать на языке роботов «заражение»?

— Мои ноги станут странного цвета и отвалятся, а потом я умру.

— Ты врешь.

— Если бы. Ну, хотя бы отвези меня обратно домой. У меня есть аптечка, я обо всем позабочусь, переоденусь... Когда голо... Когда Сайдсвайп проснется, мы сможем все обсудить.

— Ага. Хочешь обратно, туда, где тебя ищут десептиконы. Уже соскучилась по ним?

Эвилин тихонько улыбнулась, но улыбка вышла невеселая.

— Десептиконы? Милое название. Прямо из фантастического фильма. Но все-таки, я серьезно, отвези меня домой.

Мотор взревел, затих, снова взревел, и снова затих, и, наконец, остановился на чем-то среднем.

— Надолго?

— На неделю? — ответа не последовало. Язык роботов, напомнила она себе, и, чувствуя себя немного глупо, попробовала снова: — На семь дней? На семь светлых промежутков и семь темных промежутков? — она указала вверх и снова задалась вопросом, какое у машины поле обзора.

— Один. Один «день».

— Шесть.

— Два.

— Пять.

— Три.

— Договорились, — значит, торг работает во всех мирах, кто бы знал? — Три дня, и вы с «братом» рассказываете, что тут происходит.

— Три дня, и перед разговором ты найдешь мне приличную полировочную ткань и воск.

Эвилин все обдумала.

— Согласишься на автомойку? Полировка включена.

В автомойке Марти ведь есть такое, верно?

— Договорились, — и после недолгого молчания: — Теперь-то ты залезешь внутрь?

— ...О, — Эвилин поспешно забралась на сиденье полностью, развернулась и снова постаралась поставить стопы боком. Нужно будет добавить в автомоечный заказ еще и шампунь для салона, уныло подумала она. Ремень безопасности скользнул обратно вокруг нее и защелкнулся, и дверь с шипением закрылась. — Спасибо... Санни.

— Санстрикер, — машина описала широкий разворот и шустро рванула в обратный путь со скоростью в сотню километров в час, заставляя желудок Эвилин подпрыгивать всякий раз, когда они объезжали выбоины, которыми славились дороги на севере штата. — Давай сразу определимся, хлюпик. Я не дал бы и ломаной гайки ради твоего благополучия, если бы жизнь Сайдсвайпа не зависела от твоей. Когда все закончиться, можешь отправляться прямиком хоть к бешеному гештальту и убиться об него в маленькую органическую лужу, мне это до плавленного шлака.

Эвилин тихонько хихикнула.

— Хорошо, что мы друг друга понимаем, — и что это за фигня такая, гештальт? — Я так понимаю, ты не прекратишь называть меня «хлюпиком»? Так говорили те десептиботы. Дурь какая-то.

— Десептиконы.

— Да, точно, десептиконы. Ну, а я Эвилин.

— Плевать, хлюпик.

* * *

Квартира коменданта находилась на первом этаже, в дальнем заднем углу здания. Холл пах старыми коврами и краской, моргающие флуоресцентные лампы высвечивали каждую трещину на старых стенах и каждое пятно на еще более старом ковре. Комендант тоже был стар, его лицо представляло собой настоящую дорожную карту из морщин, окруженную ореолом лохматых снежно-белых волос.

Над его выражением, когда избитая и подавленная Эвилин появилась на его пороге, при других обстоятельствах можно было и посмеяться.

— М-мисс Эви?

Эвилин выдавила усталую улыбку.

— Мистер Джонсон, не могли бы вы открыть мне дверь? Я, кажется, потеряла свою сумочку.

Старик разевал рот, словно золотая рыбка у куска еды. Часто моргая, он перевел взгляд от ее лица на одежду, потом на ноги и обратно.

— Мисс Эви, боже мой, что с вами произошло? Вы выглядите, словно по вам прошлось стадо коров!

— Какое совпадение, — устало пошутила она, — я и чувствую себя так, будто это стадо по мне протопталось. Неловко беспокоить вас так поздно, но мне очень хочется попасть к себе, а ключи, как я уже сказала, я потеряла.

— К себе? Мисс Эви, вам надо не к себе, вам надо к врачу! Проходите, присаживайтесь, а я позвоню кому-нибудь! Боже правый...

Неужто я так плохо выгляжу?

— Мистер Джонсон, правда, не надо... Мне не так плохо, как можно подумать. Это был... Я была... У меня был очень трудный день, — закончила она бестолково.

– Какое красноречие. Никогда не задумывалась о шпионской карьере? –

Так ты проснулся? Эвилин грозно уставилась на ковер, чувствуя себя странно покинутой. Как раз вовремя. Кстати, твой брат настоящий засранец.

– Он же Санстрикер, – ответил голос так, как будто это все объясняло.

Я просто измучена. И если в самом скором времени не приму душ и не вздремну...

Ну, хорошего будет мало.

— Прошу вас, не могли бы вы открыть мне дверь? Я уже договорилась с врачом на завтра...

– А ты знаешь, что когда ты врешь, у тебя голос дрожит? –

—...и я уже говорила с полицией.

– Ну вот, опять. Слышишь? –

— Я... Боже мой, мисс Эви, если хозяйка когда-нибудь узнает, что я отпустил вас в таком состоянии...

Знаешь, что такое пудинг из тапиоки?

– ...Нет. –

— Ну, тогда проводите меня, — она похромала по коридору к старому грузовому лифту, что находился в задней части здания. Из-за спины донеслось тихое ругательство, и старик потрусил следом.

Заткнись — и никогда с ним не познакомишься.

* * *

Квартира была погружена в синие сумерки, на автоответчике красным маячком мигал сигнал. Знакомая обыденность дома окружила ее, случившееся за последний день начинало казаться не более, чем сном. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы заставить себя пройти эти несколько шагов к столику и нажать кнопку воспроизведения.

— У вас пять непрослушанных сообщений. Первое непрослушанное сообщение, — из динамика донесся знакомый голос с южным акцентом. — Синичка? Привет. Сейчас чуть больше десяти. Я только хотела убедиться, что ты нормально добралась. Позвони мне, когда окажешься дома, хорошо? Пока.

Пи-и-ип.

— Второе непрослушанное сообщение: Ладно, детка, ты знаешь, я этого не люблю, но сейчас уже десять утра, а ты все еще не перезвонила, и я не могу дозвониться тебе на сотовый. Я начинаю волноваться. Куда ты пропала? В любом случае... позвони мне. Серьезно.

Эвилин уставилась на автоответчик. Зазвучало третье сообщение:

— ...где тебя черти носят? Эви, это уже не смешно... — она промотала сообщение. Четвертое сообщение: — ...Эвилин, если это какой-то дурацкий отсев звонящих, клянусь богом, я так тебя взгрею...

Промотать.

Пятое сообщение.

— Синичка, ты меня всерьез пугаешь. Я обзвонила всех. Где ты?

Эвилин вскочила и в ужасе уставилась на телефон. Лучше мне позвонить, пока она не вызвала Национальную Гвардию.

– Это же хорошо, что она приглядывает за тобой. –

Да, это мило, до тех пор, пока она не позвонит... моим...

...родителям...

О , черт побери.

Она схватила трубку и начала набирать номер.

– Родителям? –

Не сейчас, Сайдсвайп. В трубке послышались гудки.

– Ты назвала меня по имени! – обрадовался голос.

Не сейчас!

Трубку с щелчком подняли:

— Здравствуйте, это Джейми Бёрк. Могу я узнать, кто звонит?

— Джейми, скажи, что ты не звонила моим родителям.

— ...Эвилин! — от вопля в трубке зашипело статикой. — Эвилин Мередит Хьюз, лучше бы тебе быть в больнице, потому что в противном случае я, честное слово, сама тебя туда отправлю!

— Джейми...

— Я тут чуть с ума не сошла от волнения! Ты что, новости не смотришь? Здания рушатся, машины взрываются, повсюду грабежи — это просто сумасшедший дом какой-то! А ты взяла и бог знает куда пропала...

— Джейми!

— Что?!

— Ты звонила моим родителям?

— Ну конечно же звонила. Ты же говорила, что хочешь их повидать, пока ты на больничном, так что когда тебя не оказалось дома, что я еще могла подумать?

— Господи, Джейми, меня же всего день не было!

— И я не смогла до тебя дозвониться! Естественно, я волновалась! Что, ради всего святого, ты делала!

Меня похитили гигантские роботы-пришельцы, а потом спас злой брат голоса в моей голове.

Неплохая версия.

— Я... Там было... Я...

— У тебя пластинка заедает, — кисло протянула ее собеседница. — Синичка, не хочешь ее сменить?

– Ты что, действительно не можешь соврать? –

— Я... Меня ограбили!

– Что? –

— Что?

— Меня ограбили. Два... Два парня, в черном. Они меня вырубили и забрали сумочку, и я очнулась в трущобах.

— Боже, — выдохнула Джейми. — Боже. С тобой все в порядке?

Эвилин ухмыльнулась в трубку. От плевков огнем к кудахтанью меньше чем за полсекунды. Да, это моя Джейми.

— Я в порядке. Пара синяков и здоровенных царапин, и все.

— Они… — в хриплом голосе появилась странная дрожь, — они... они не сделали тебе ничего плохого, верно?

— Плохого? — в животе у Эвилин ёкнуло. — Нет. Нет! Нет-нет, Джейми, я в порядке. Мне просто нужно в душ и поспать. Честно.

На мгновение повисла тишина.

— Я сейчас приеду.

О нет.

— Джейми, нет. Не сегодня, по крайней мере. Я устала. Я помоюсь и потом хочу проспать день-другой. Завтра, ладно? Поужинаем... ну или что-то еще. Не знаю.

— Поужинаем.

— Ага.

— Завтра.

— Хорошо.

— В районе шести?

— Почему бы и нет?

— Клянешься?

— Честное скаутское и все такое прочее.

— ...уверена, что ты в порядке?

— Да, паникерша. Я в порядке. Все замечательно, чики-пики и все такое прочее. Конечно, мне было бы еще лучше, если бы ты не стала звонить маме и папе. Теперь все семейство придет ко мне на порог.

— Да, знаю, полномасштабная семейная тревога. Извини. Но бога ради, Синичка, ты меня до смерти напугала. Не делай так больше никогда!

— Я очень постараюсь, — я сейчас засну прямо тут, подумалось ей. А если Джейми услышит грохот падающего тела, то сразу же примчится. — Я правда должна идти. Мне нужно в душ, и я не хочу заснуть стоя.

— Хорошо. Береги себя, ладно? До завтра.

— Спасибо. И ты тоже береги себя. Спокойной ночи, Джейми.

— Спокойной ночи, Синичка.

Эвилин положила трубку и глубоко вздохнула, чувствуя, как вздох отдается прямиком в подошвы, которые решили именно сейчас заныть.

Ладно. Аптечка, душ, и спать. Потом долгий обстоятельный разговор с машиной-пришельцем и бестелесным голосом, поход в автомойку и ужин с Джейми.

– Ну, по крайней мере, тебе не скучно, верно? –

Эвилин прохромала по благословенно прохладному ковру в ванную, расстегивая пуговицы на блузе. Я грязная, у меня все болит, я потеряла сумку и все, что в ней было, и выясняется, что я и в самом деле делю свои мозги с каким-то роботом из космоса...

Вот уж верно, от скуки я не страдаю.

Она бросила блузу на пол перед дверью в ванную, и включила свет.

Боже правый... Я и в самом деле ужасно выгляжу.

– Праймус. Эти цвета, это же не естественно, верно? –

Эвилин проследила одну из цепочек здоровенных сине-зеленых синяков, что пересекала ее живот, обхватила себя руками и нахмурилась. Руки тоже были усеяны синяками поменьше и царапинами. На лице была одна небольшая царапина на щеке, и тоже окруженная синяком. Волосы висели спутанными патлами, кожа перепачкана копотью и грязью.

Я выгляжу так, словно меня трактор переехал.

В любом случае, мне нужно отдохнуть от таких каникул.