Это очень неприятно - очнуться в склепе. По крайней мере, мне это совсем не понравилось. Ящик был тесным и темным, как и полагается гробнице, и я не мог понять, как в него попал. Вполне достаточно для паники, и, наверное, я бы в нее ударился, если бы мой процессор не решил начать наконец работать в штатном режиме. Я вспомнил, кто я и где был последние пять лет. А еще я осознал, что автоботы-тюремщики, при всех их поганых качествах, не имеют привычки хоронить пленных живьем. Дальше воспоминания сами выстроились в линеечку, как на параде. Разумеется, я был ни в какой не гробнице, а в ремблоке тюремной колонии. Меня засунули в дурацкий ящик диагноста - ремонтник хотел быть уверен, что подлатал меня как надо, и я готов вернуться в общую зону. Я мог бы сам сказать ему, что все в порядке, но этот маленький упрямец был не из тех, кто верит на слово.
Странно, почему диагност отключился? Я не слушал гудения, не чувствовал легкой вибрации и прощупывающих меня излучений. Упаковочный контейнер, да и только. Но чего я совсем уж не мог понять - почему отрубился я? Аппарат испортился и сработал как шокер-глушилка? И что, этого никто не заметил аж три часа, если верить моему внутреннему таймеру?
- Эй! - крикнул я и слегка тряхнул конструкцию. - Парень, твоя машина, похоже, сдохла. Где ты там, болван автоботский, выпусти меня отсюда!
Ни звука, ни движения. Я поорал еще немного, кляня всех ремонтников на свете и Алый Знак заодно. Тишина. Тут мне снова стало не по себе. Терпеть не могу бояться, а потому я решил действовать. К счастью, ремонтник доверял мне – должно быть, как старому клиенту - и не стал закреплять в диагносте зажимами. Так что я просто пошире растопырился в ящике и покрепче уперся. Мгновение спустя я был свободен - условно, разумеется, если учесть, где я находился. Оглядевшись, я решил, что брежу. Того, что я увидел, просто не могло быть в реальности, но мне пришлось поверить, когда при первом же шаге под ногами заскрежетали обломки.
Ремблок был разгромлен. Дверь вышиблена взрывом, ремонтные столы перевернуты, на стенах - следы выстрелов. Я обошел помещение, пиная обломки и пытаясь призвать к порядку свой готовый пойти вразнос процессор. Заглянул в маленькую, заставленную оборудованием комнатку-склад. Там, втиснувшись между каким-то громоздким контейнером и стеной, лежал ремонтник. Судя по его навсегда застывшему лицу, перед смертью ему было очень больно и страшно. Чей-то выстрел разворотил ему весь бок. В руке малыш сжимал совершенно бесполезный в бою ремонтный лазер, которым, как видно, пытался оборонять свои владения. Я ощутил мимолетную жалость - в конце концов, он был неплохим парнем и старательно чинил меня после каждой попытки удрать и показательной взбучки от охраны. Но главное, что я чувствовал - растущее ликование. То, что случилось, не могло быть мятежом - у нас, пленников, не было ни оружия, ни достаточной энергии. Регулярные попытки к бегству были всего лишь развлечением, а кое для кого - способом покончить все разом. Нет, такой разгром мог означать только одно - пока я валялся в испорченном диагносте, тюрьму взяли штурмом. Проклятье, чего я жду? Наш корабль мог уже сто раз убраться отсюда, увозя освобожденных!
Как я бежал – почти летел! Я даже не стал задерживаться, когда увидел в коридоре первый труп охранника, не стал проверять, остались ли у него энергокапсулы, хотя они бы могли и впрямь помочь мне взлететь. Я боялся, что опоздаю, окажусь единственным идиотом, застрявшим в плену из-за немыслимого невезения и собственной тупости. Я знал куда бежать – давным-давно изучил все ходы и выходы. Свернуть направо, пробежать мимо галереи, выходящей на зону – там обычно стояли двое охранников, но я ржавая шестеренка, если они сейчас там стоят – потом по ответвлению налево – и в лифт, который вынесет меня почти на поверхность, в док, где причаливают транспортники.
Охранники и правда не стояли на галерее. Один из них висел на ограждении, согнувшись вдвое – не удивительно: он был почти перерублен в поясе. Второй...
Вот тут я застыл на месте, словно меня приварили к полу, чувствуя, как по корпусу расползается отвратительная дрожь – все сильнее и сильнее.
- Это бред, - услышал я собственный голос. - Бред, бред!
Передо мной был не труп «алого», а его куски. Не обломки – именно куски, нарезанные аккуратно и последовательно. Плечи и голова с широко разинутым ртом, половинки рук, туловища, ноги, разделенные на три части... Металл, еще не успевший потускнеть, зеркально блестел на срезах, и схемоблоки тоже стеклянисто блестели, словно рассеченные очень острым и раскаленным мечом. Но я знал, что это был не меч. Такое могло сотворить только одно оружие на свете, и я был уверен, что оно давно сгинуло со свету, вместе со своими владельцами.
Я заставил себя отлепиться от пола, перешагнуть через останки и взглянуть с галереи вниз. Огромный зал, в котором обычно тоскливо болталось примерно полсотни ребят, сейчас был пуст – но не совсем. Я насчитал восемь трупов – три из них тоже были разрезаны. Уже не охранники – свои парни. Я с тоской и яростью узнал Виража. Не то. чтобы мы были такими уж близкими друзьями, но он пару раз выручал меня из серьезных переделок, да и от опасных глупостей удерживал, если честно. Мы сдружились уже здесь, в тюрьме, или в «центре перевоспитания», как это называли «алые», а это дорогого стоило...
Только вид этого изуродованного трупа заставил меня полностью отбросить глупые надежды и начать рассуждать здраво. Я порадовался тому, что мой радиопередатчик был отключен, иначе я бы еще в ремблоке не удержался от дурацкого, но казавшегося таким естественным, побуждения – завопить на всю планету: «Ребята, подождите меня, я здесь!» Сейчас нужно было срочно решать что делать – повернуть назад, найти распределитель энергокапсул, какое-нибудь оружие и затаиться – или попытаться осторожно выяснить, здесь ли еще те, кто напал на колонию. Разум требовал первого – но я знал. что не смогу выдержать неизвестности. Сидеть на каком-нибудь складе и медленно сходить с ума... ну уж нет! Но прежде всего – энергия.
Я склонился над расчлененным охранником. Его энергоблок был цел – еще бы, тот. кто убивал этого «алого», прекрасно разбирался в устройстве и подрываться не собирался. Взломав заслонку, я обнаружил две почти полные капсулы. Второй охранник подарил мне еще одну. Маловато, но сойдет. К сожалению, ни у того. ни у другого не оказалось оружия, и это тоже было в порядке вещей – те, кто никогда не пользовался энергокапсулами, не потрудились их забрать, но о пушках позаботились. Теперь я мог бы спуститься вниз и полностью зарядиться, обшарив ребят – в этом не было ничего плохого, я много раз поступал так в бою – но сейчас это было ни к чему. Здесь, в этих узких коридорах негде было трансформироваться и летать, стрелять мне тоже было пока что не из чего. Даже если я доберусь до поверхности, смешно пытаться улететь с планеты на собственных крыльях, придется искать какой-нибудь шаттл. Сейчас моя задача – разведка.
Все же я еще не до конца пришел в себя. Какая-то часть моего существа пыталась убедить меня, что все происходящее – всего лишь глупая симуляторная программа с полным эффектом присутствия и «ложной памятью». Такие штуки давным-давно были запрещены, но кое-кто продолжал ими баловаться. И вот я крался по коридору, прижимаясь к стенке, а насмешливый, почти материальный голос нашептывал мне, что я сижу перед терминалом на родной базе и все эти пять лет унижений и час абсурдных кошмаров с призраками прошлого – всего лишь порождение хитро запрограммированной машины и моей нездоровой фантазии. Наконец мне надоело, и я мысленно прикрикнул на этого призрака. Самое время свихнуться, ничего не скажешь...
Ничто не мешало моей вылазке – ярко освещенные коридоры были пусты. Я вспомнил о понатыканных всюду датчиках и камерах слежения, и решил, что валяю изрядного дурака, передвигаясь на полусогнутых. Сиди сейчас кто-нибудь в центре слежения, я был бы виден как на ладошке, а раз уж я беспрепятственно добрался почти до цели... тут я увидел двери лифта и едва не выругался вслух.
Лифта не было. За развороченной дверью зияла пустота. Заглянув в шахту, я далеко внизу увидел груду обломков. Вроде бы я разглядел среди оплавленных остатков кабины чью-то скрюченную руку, а может, мне показалось – я не стал включать зум.
Оставался единственный путь наверх – антигравы. Тут-то я и пожалел, что не зарядился полностью – долгий путь к поверхности сожрет изрядную долю моих запасов. Впрочем, делать нечего. Я шагнул в шахту и поплыл вверх.
Как мне хотелось, чтобы док оказался пуст – точнее, чтобы там не было ничего и никого кроме парочки шаттлов, которые всегда стояли там на всякий случай! Но я никогда не отличался особой везучестью.
Едва высунувшись за кромку шахты – кабина здесь должна была двигаться по направляющим на открытом пространстве – я едва не рухнул вниз от досады и отчаяния. Шаттлов не было – вместо них оплавленные и разметанные взрывом обломки. Корабль же был еще тут, и он был чудовищен. Я никогда не видел таких кораблей, даже в те давние и проклятые времена, но я узнал его сразу же. Конструкция кораблей могла меняться – но души их строителей не изменятся никогда.
Это была темная, округлая громада, помещавшаяся в доке лишь наполовину. Она висела над полом зала, почти упираясь в него угловатыми, разной длинны остроконечными отростками. На уровне шедшей вдоль зала галереи в темной броне был открыт люк, к нему от галереи тянулся широкий трап. Ни на галерее, ни на трапе никого не было, но выше парили две круглые антигравитационные платформы, несшие на себе такие знакомые фигуры.
Я нырнул назад, в шахту. Судя по всему, меня не заметили – стражи болтались возле корабля лишь для порядка. Скорее всего, корабль вот-вот стартует – со всеми, кто выжил при захвате колонии, на борту. Впрочем, их всех можно смело считать покойниками. Даже хуже, чем покойниками. Сменить плен на вечное рабство...
Я увидел все, что хотел и вполне мог уйти. Спуститься вниз, подождать, пока корабль взлетит – я наверняка почувствую это – и остаться полноправным хозяином этой захудалой планетки. У меня будет время до того, как «алые» спохватятся. Я попробую найти передатчик, - а если он уничтожен, то построить его! – и сообщить Повелителю о том, что произошло невероятное и ужасное. Впрочем. даже если об этом первыми узнают «алые» - неважно. Кто угодно. Если мне не поверят, я смогу показать тела, расчлененные с такой немыслимой аккуратностью...
И тут я снова едва не свалился вниз. Постой, а кто сказал, что тебе позволят предъявить доказательства? Я вспомнил странные катаклизмы, когда целые планеты-колонии или базы оказывались уничтоженными. Об этом много судачили, сперва виня в этом какое-то новое оружие «алых», а потом, узнав, что у «алых» те же проблемы, стали говорить о столкновении с блуждающими астероидами. А что, если... Да конечно же! Никто и не подумал как-то скрыть столь характерные следы нападения по одной простой причине – колония, а то и вся планета, приговорены к уничтожению. Корабль, который я видел, на такое вполне способен. А значит, я тоже обречен, как глубоко ни запрятался бы. Даже если я каким-то чудом выживу, без энергии я смогу протянуть лишь несколько бессмысленно мучительных дней. Что же делать?
Случись это четыре тысячи лет назад, я бы не размышлял и не колебался. Тогда мы знали твердо: выбирать приходится только между свободой и смертью. Третье было не то чтобы не дано – оно просто не существовало как вариант для выбора. да и сейчас, если бы на кону были только моя свобода и моя смерть, я бы и на миг не задумался. Но как знать, если случившееся здесь останется загадкой, не станет ли следующей целью Кибертрон? Да, глупо надеяться. что я смогу сохранить волю или даже разум, за это нет и сотой доли шанса. И уж куда меньше десятитысячной доли – что смогу что-то сделать. Но раз уж я оказался в том ящике, в то время. как остальных спешно сгоняли на корабль, убивая всякого, кто пытался сопротивляться, если так случилось, то должен же быть в этом какой-то смысл?
А может быть, я просто не хочу умирать вот так – как забившаяся в угол жалкая тварь?
Я поднялся над кромкой шахты и шагнул на плиты.
- Эй, - крикнул я. – Эй, вы, там!
Создания на летающих платформах тут же повернули ко мне свои гнусные вытянутые морды. Оружие в их лапах нацелилось на меня, а сами они спустились ниже, заслоняя сутулыми спинами проем люка.
- Я не буду сопротивляться! – я поднял над головой руки с растопыренными ладонями без оружейных модулей. – У меня нет оружия! Заберите меня, я хочу к вам!
В проеме люка что-то смутно зашевелилось, и стражники поспешно разлетелись в стороны и повисли на почтительном расстоянии. Я ощутил тоску, тяжелее и пронзительней предсмертной. Я знал, что я увижу. И я увидел.
Он торжественно выплыл из тьмы – округлое тело, десять тонких и длинных извивающихся щупалец, которые всегда так легко резали даже лучшую броню. Три лица из пяти, видимые мне, усмехались.
- Подойди! – услышал я властный, чуть вибрирующий голос, словно бы слитый из нескольких голосов.
И я пошел навстречу.
