- Нет, ты не можешь утверждать это всерьез! – воскликнул Айрэл. – Если бы я не знал тебя столько циклов, я бы решил, что ты порченный. Что за дикие мысли?
Мы были в ремонтной лаборатории Вийсэ – почему-то это место показалось нам самым подходящим, к тому же такие вести лучше сообщать лично, а не по связи. Оказалось, он уже и так все знал – вещательная служба работает оперативно. Тем лучше. Теперь мы сидели на ремонтных столах и отчаянно спорили. Спор начался после того, как я изложил наконец свои догадки, и наша четверка – теперь навсегда четверка! – раскололась ровно пополам. Торр сразу же взял мою сторону, хотя могло показаться, что его точные и острые вопросы нацелены против моих – еще не слишком уверенных – аргументов. Но так мог бы решить лишь посторонний. Если бы Торр счал мои предположения ерундой, он бы даже не стал тратить энергию, задействуя вокализатор.
- Успокойся, Айрэл, - сказал сейчас он. – Давай разбираться толково, без эмоций. – Да, Вийсэ прав – Рэм не мог определить точно, когда Ирсэ убил себя. Он не ремонтник.
- Торр, я воин. Более того, я бывший гладиатор. Я видел столько ран и смертей – и тогда, и во время восстания... Да что там – я сам много раз умирал. если на то пошло...
- Я знаю, друг. Мы все много чего видели. Но только ремонтник может...
- Да и ремонтник в такой ситуации ничего не сможет, - досадливо бросил Вийсэ. Он сидел на столе с ногами, обхватив колени – маленькая удрученная фигурка. – Невозможно определить с точностью, когда вэйрэ умер, если он умер не у тебя на глазах. У одного обшивка выцветает через долю малого цикла, у другого через две, а у третьего – почти сразу же. Процессор частично разрушается практически мгновенно и... да-да, совершенно невозможно определить, был мертвец при жизни порченным или нет. А если даже и можно, то никто этим не занимался. Кому такое вообще может понадобиться? Мы живых чиним, а не разбираем на части мертвецов. Если кто-то действует как порченный – значит, он порченный и есть. И если его обшивка только начала выцветать – значит, он умер не больше двух долей малого цикла назад. А если рана не искрит, то это значит, что видимый участок блока не функционирует, но и только. Твой «убийца», Рэм, вполне мог быть еще жив, пока ты торчал в дверях. Условно жив, конечно. Так что, прости, но твои аргументы – мелкая стружка, махни рукой – разлетелись.
- Это с точки зрения техники... А уж с точки зрения логики... – подхватил Айрэл. – Вийсэ, я хочу. чтобы ты все-таки обследовал Рэма. По-моему, у него эмоциональный шок. Рэм, мы, кажется, тебе втроем разъяснили...
Торр протестующе поднял руку.
- Ничего подобного. Я пока что никому ничего не разъяснял. Более того. я склонен думать, что в словах Рэма кроется очень важный и правдоподобный момент... Айрэл. не надо смотреть на меня так, будто я исподтишка тебя ткнул чем-то острым. Я в данном конкретном споре в твои союзники не записывался. Рэм, как хорошо сказал Вийсэ, твои аргументы – пыль. ВСЕ аргументы. Но есть нечто, о чем ты рассказал. но как аргумент не использовал. Ты утверждал, что инженер включил плазму с целью убийства и пытался обосновать это тем, что он покончил с собой ДО того. как увидел гибель Лэрра. Увы, доказать это невозможно, а доказывать одно сомнительное положение другим столь же эфемерным... сам понимаешь. Я же заметил другой момент – не логический и не технический... скорее, историко-психологический. Как раз по твоей части, Рэм, странно. что ты не обратил на него внимания.
- Торр, хватит красоваться, - негромко сказал Вийсэ. – Выкладывай, что там у тебя. И без этих... фигур высшего пилотажа. Четко, чтобы даже я понял.
Торр отвесил легкий поклон в его сторону и вновь повернулся ко мне.
- Рэм. ты сказал, что Ирсэ покончил с собой необычным способом – как гвардеец, убивающий себя по приказу кэвисэнну. Я это подтверждаю, я тоже в свое время видел такое. А ты, Айрэл?
Мне показалось, что по подвижному лицу Айрэла проскользнула странная гримаса – и тут же оно стало прежним – задиристым и немного обиженным.
- Да откуда мне. Я с ними дела не имел – через прицел разве что.
- Ну вот. потому ты и не видишь того. что ясно мне. Вот скажи. если бы ты решил покончить с собой, что бы ты сделал? Не возмущайся, представь, что сложилась ситуация, когда иначе никак?
- Ну... Подорвал бы свой энергоблок, да и все тут. Это просто – открыть заслонку, да разок выстрелить...
- А если бы стрелять было нечем?
- Пырнул бы себя в основной блок, сверху. Да еще и трансформировался бы для верности. Я не как Лэрр, ничего такого не боюсь...
Повисло молчание, будто мертвый Лэрр вдруг оказался среди нас. Потом Торр сказал:
- Вот. Думаю, так любой ответит. Быстро. эффективно и, по возможности, безболезненно. Это попросту разумно. Медленно распиливать свой корпус – неразумно. И есть большой шанс, что у тебя что-нибудь сорвется. Например, рукоять вывернется из щели, а ты отключишься раньше, чем успеешь себя добить, и тебя спасут – для расправы.
- Ха! – воскликнул Айрэл. – Ты думаешь. порченные во время сбоя могут разумно рассуждать? А еще, может быть, до него дошло, что он наделал, и он решил себя наказать. Умереть самым поганым способом из всех.
- На самом деле, - сказал я, - примерно так я и думал. Только я подумал. что он не мог пережить того, что сделал, вот и решил заглушить боль души болью корпуса...
Торр хитро улыбнулся. И тут мне показалось, что передо мной сверкнул яркий свет.
- Постойте... – медленно проговорил я. – Ну, конечно! Никакая боль души тут ни при чем. хотя она была, разумеется... Парень изучал историю Игр, и наверняка много еще чего почерпнул из той эпохи. Конечно же! Он не сам решил включить плазмометы, ему приказали! Он не мог оставить никакого другого знака, кроме этого: «Мне отдали приказ, которого я не могу ослушаться, потому я и умираю как гвардеец во власти кэвисэнну». Никакого другого смысла во всем этом быть не может!
- Вздор, - с отвращением сказал Вийсэ. – Вы оба несете ужасающий вздор. Я уже не говорю о том, что вы пытаетесь строить дом из воздуха. Это мелочи. Сама ваша исходная посылка чудовищна – вы считаете. что Лэрр... что его смерть подстроили преднамеренно.
- Точнее, его убили, - негромко сказал Торр.
Вийсэ ударил кулаком по столу, на котором сидел, что-то тоненько звякнуло. Но он тут же снова взял себя в руки – в прямом смысле слова.
- Отвратительно. – тихо сказал он. – Вы допускаете мысль, что сейчас один вэйрэ может сознательно убить другого вэйрэ. Или заставить кого-то это сделать. Когда давным-давно нет ни кэвисэнну, ни программы подчинения... Это ужасно. Все войны и убийства давно закончились, неужели до вас это еще не дошло? Наверное не дошло... Я все ждал, когда на этих дурацких Играх, без которых вы жить не можете, случится настоящее несчастье. Я только не знал, что это случится... так близко...
Он умолк. Айрэл подошел и осторожно положил руку ему на плечо. Я еще раз удивился, как боевой азарт риннэ сочетается в нем с чувствительностью атоннэ. Как ни странно, именно это нравилось мне в нем больше всего. Я с грустью подумал, что сегодня мы умудрились стать чуть ли не врагами.
- Я понимаю твои эмоции, Вийсэ, - сказал Торр. – Но видишь ли, я рассуждаю как ученый, а ученые не склонны принимать желаемое за действительное. Кстати, мне казалось, что ремонтники тоже. Если какое-то событие в принципе возможно, то однажды оно произойдет. У нас нет никакого программного запрета на убийство себе подобных. Более того. очень многим из нас приходилось это делать – и ринну, и атонну. Даже тебе, Вийсэ.
- Это было вынужденно! – вскинулся Вийсэ, в его глазах я увидел боль воспоминаний, которые он был бы рад стереть.
- Разумеется. Но ничто не мешает сейчас кому-нибудь решить, что он вынужден совершить убийство. Или вынудить другого это сделать. И я не уверен, что это не происходит – где-нибудь. в тайне, под видом несчастного случая... А бывает, некоторые просто исчезают. Может быть, они присоединились к какой-нибудь экспедиции, а может... Никого ведь не заставляют сообщать о своих передвижениях и никак это не отслеживают. Очень удобно для гипотетических убийц.
- Гнусность какая, - покачал головой Вийсэ. – Мне как-то сказал один мой приятель, тоже ремонтник, что у всех ринну извращенная фантазия. Я с ним спорил, мы разругались в итоге... А теперь мне кажется, что он в чем-то прав. Вы так легко допускаете вещи, которые не должны существовать. А может быть, вам даже хочется, чтобы они существовали?
- Эмоции, эмоции... – протянул Торр. – Рэм, я сейчас подумал, что в наших с тобой замечательных рассуждениях есть одно слабое место...
- Только одно? – недобро рассмеялся Айрэл. Торр не обратил на него внимания.
- Я уже говорил и снова повторю – все знают, что вы с Лэрром отличные бойцы. Вы могли за весь бой ни разу не получить выстрела из зенитки. Так что было бы куда проще запрограммировать пушки, чтобы они в один прекрасный момент начали стрелять по вам прицельно, а не ждать, пока кто-то зацепит сенсоры. Очень странно и непрактично и действительно напоминает забаву порченного.
- Может быть, тот, кто отдал приказ, и был порченным? – предположил я.
- Или кем-то, кто очень хорошо знал вас обоих, вашу тактику. особенности характера. Кто мог догадаться, что ты погонишь Лэрра на зенитки, а он увлечется и этого не заметит. Чем больше исходных данных, тем лучше можно спрогнозировать события. Ну, а если бы сорвалось, пушки наверняка бы активировал кто-то из бойцов поплоше и все бы списали на выходку порченного. Или на необъяснимое самоубийство порченного, если бы в ловушку вообще никто не попался.
- Или именно так оно и было, - вставил Айрэл. - Торр, я устал слушать ерунду.
- А я уже заканчиваю, - Торр был невозмутим. – Рэм, подскажи-ка, что из всего это проистекает?
Я начал раздражаться. Торр иногда бывал просто несносен, воспринимая любую проблему, как увлекательную логическую задачу, начисто отметая любые эмоции. Я успел убедиться во время восстания, что это делало его чрезвычайно эффективным там, где другие поддавались гневу или отчаянию. Но сейчас я готов был согласиться с Айрэлом – через пару долей малого цикла после смерти друга это казалось неуместным.
- Проистекает то, - зло сказал я, - что подлинным убийцей может быть только кто-то из нашего ближайшего окружения. Или даже кто-то из нас. например ты, Торр. Или я. Или Айрэл. Или даже ты, Вийсэ – да-да, ты же так ненавидишь Игры...
- Еще немного, - сказал Вийсэ, - и я решу, что безумие заразно, как «серая ржавчина». Шли бы вы двое отсюда. Я устал. Встретимся завтра, на церемонии, может быть, вы за это время придете в норму...
- Вот как, - сказал я. – Ты нас выгоняешь? Только нас двоих. А Айрэл, выходит, остается?
- Ты остаешься? – спросил Айрэла Вийсэ. Тот взглянул на нас с Торром почти с ненавистью.
- Да!
- Ну и ладно, - сказал я. Обсуждайте здесь нашу извращенную фантазию, наверняка это будет интересный и содержательный разговор...
- Ты ошибаешься, - тихо сказал Вийсэ. – Мы будем вспоминать Лэрра. Я надеялся, что мы будем это делать все вместе, но... До завтра.
* * *
Торр нагнал меня через два здания от дома Вийсэ. Нелепые они все же, эти дома атонну - приземистые, округлые, похожие на головки ракет. Целый квартал - будто обойма, только холостая. Сегодня они меня просто бесили.
- Рэм, - сказал Торр, нагнав меня. - Успокойся.
Я стряхнул его руку с локтя.
- Перестань, - сказал он твердо. - Я всегда ценил твой ясный разум. Сегодня нужен хоть кто-то, кто способен думать, а не фонтанировать эмоциями.
- Тебе себя одного мало?
- Мало. Потому что когда мы до чего-то додумаемся, придется что-то делать.
Я наконец остановился и резко повернулся к нему.
- Что делать? Шпионить друг за другом? Как хочешь, но я не стану. Вийсэ прав, хоть я и на него и сорвался. Нам следовало быть сейчас вместе и вспоминать Лэрра. Я не желаю думать о том, что кто-то из моих друзей - оставшихся друзей - негодяй, предатель и убийца.
- Не думать - вредно, - покачал головой Торр. - Тот, кто предал один раз, предаст и другой. И убьет, - например, тебя.
- Думаешь, в такой ситуации это меня сильно пугает?
- Или меня, или Айрела или Вийсэ. Или кого-то еще. Потому что убийца вовсе не обязательно кто-то из нас. Это может быть кто-то из нашего близкого круга, как ты верно заметил.
- А у нас он есть - близкий круг? - спросил я. Эта мысль внезапно посетила меня с пугающей ясностью. - У тебя и Вийсэ есть товарищи по экспериментам и работе, у меня и Айрэла - приятели-художники, у меня еще и те, кто пытается систематизировать историю Восстания. Но никого из них, согласись, мы не подпускаем близко. Мы пятеро всегда были на удивление самодостаточны...
Я остановился, снова натолкнувшись на особенную усмешку Торра - словно бы ему известны все тайны на свете.
- Четверо, - сказал он. - Ты назвал только четверых. Между тем, у Лэрра как раз было полно друзей, товарищей, учеников... Особенно в последнее время, когда он основал свои Игры и школу при них. И как раз там хорошо известно, как он ведет себя в бою.
- Там есть записи боев лучших бойцов. - медленно проговорил я. - И даже один наш с Лэрром бой - Лэрр пригласил меня однажды, в самом начале, показать свое искусство. Каждый мог смотреть - и делать выводы...
- Удачно, правда? - довольно произнес Торр. - Я тут как раз думал, что этой задачке можно подойти и с другого конца - от Ирсэ. Понять, кто мог иметь над ним такую власть или авторитет, что он не смог противиться. А Ирсэ - из той же школы Лэрра, и я не удивлюсь, если наша цель - тоже... Заманчиво, очень заманчиво рвануть туда прямо сейчас, но... им, там конечно же не до нас. Они готовятся к церемонии... Проклятье! – внезапно с тоской и злостью воскликнул он, и я вздрогнул – после почти кощунственного спокойствия такая вспышка ударила как разряд шокера. – Как будто кому-то нужны какие-то церемонии. Нужен Лэрр, живой и целый. Нужна наша пятерка... Или, раз это невозможно, нужен убийца. чтобы вытрясти из него его никчемную жизнь! Вот что нужно. Но на церемонии. я конечно же буду. И с ребятами надо попробовать помириться, а то это уже совсем гнусно... Ладно, Рэм. По домам. И лучше заняться чем-нибудь толковым. Я, пожалуй, в лабораторию...
Я стоял и смотрел, как он поднимается в воздух, трансформируется, скрывается за дальними башнями – серебристо-фиолетовая стрела, стремительная и опасная даже с виду. Да мы все, прошедшие Восстание, опасны, - подумал я. Даже Вийсэ, хотя он никогда в этом себе не признается. Я вспомнил, как он аккуратно разрезал на части еще живых кэвисов, пытаясь разобраться, как наиболее эффективно их уничтожать. Еще я вспомнил, как уже после Победы один риннэ, как и я, бывший гладиатор, высказал на Совете предложение – после того, как будет создано некоторое количество новых вэйру, всем участникам Восстания коллективно самоуничтожиться, загрузив перед этим важнейшие моменты своей памяти в информаторий. Он кричал, что мы все безнадежно порченные, свою проклятую роль в этой жизни выполнили и должны уйти. Его подняли на смех, конечно же, после чего он вышел, трансформировался и врезался в здание Совета – особого вреда не принес, но приговор себе исполнил в точности. Его жалели, хороший был боец, но не выдержал...
Проклятье, неужели это все же кто-то из наших? Я не мог себе этого представить. Хотя мы, наверное, действительно немного порченные. Потому что разве это нормально – постоянно чувствовать странную пустоту и неприкаянность, почти неуместность в этом новом мире, о котором мечтали, скрываясь на нижних уровнях, сражаясь, старательно разнося на мелкие обломки умирающих товарищей, чтобы кэвисы не могли вернуть их к жизни в рабстве... Да мы почти мечтаем вернуться в те страшные времена, несмотря на то. что вроде бы и так живем вполне насыщенной жизнью... И это – нормально? Наверное, от таких как мы можно ожидать чего угодно – потому что мы сами ожидаем чего угодно от других. Только задень, тронь то, старое – и снова кругом враги, а друг может оказаться марионеткой кэвисов и выстрелить тебе в спину... У нас ведь и правда извращенная фантазия...
Я не хотел подниматься в небо. Не крылатое было у меня сейчас настроение, совсем не крылатое. Мысли приковывали к поверхности, и я все шагал и шагал, тупо и размерено, не думая о направлении, бесцельно, как сломанный спарринг-автомат. Я не сразу понял, что не просто иду, а спускаюсь давно знакомыми путями на нижние уровни. Не в те закоулки, конечно, где были наши базы – сейчас туда, наверное. и не попасть – я осознал окружающее где-то всего лишь на третьем уровне сверху. Но и здесь было уже темновато для обычного зрения, хотя между галерей, переходов и лестниц наверху светилось вечернее небо. Здесь уже не было жилых помещений – даже поверхность была заселена очень слабо – и еще не было заводов и прочих технических служб – они залегали глубже. Я знал. что здесь кое-где разбросаны мастерские инженеров и лаборатории ремонтников, тех, кто предпочитал уединение и тишину. Зачем я забрел сюда? Чего искал? Если я хотел побыть один, я мог прекрасно сделать это дома.
Я ощутил тревогу. Это было мне слишком хорошо знакомо – странные бессознательные действия, которые никогда еще не были бессмысленными - и которые редко кончались чем-то хорошим. Что я умел лучше всего – так это предчувствовать беду. К сожалению, далеко не всегда, по странному, не поддающемуся алгоритмизации принципу.
И тут я услышал крик – далекий и короткий. И через пару мгновений – удар, как от падения чего-то не слишком тяжелого, но с большой высоты, металл о металл. Я включил антигравы раньше, чем успел задуматься о происходящем. Впрочем, лететь пришлось совсем недолго.
Он лежал у основания одной из лестниц, разбросав руки и ноги, головой на нижней ступени. Атоннэ, маленький, оранжево-зеленой расцветки. Он был еще жив, но едва-едва и без сознания. Его обшивка не так уж и пострадала от падения с нависавшей далеко вверху галереи – больше падать ему было неоткуда – но я хорошо знал, что небронированные вэйру после падения с такой высоты выживают редко. В его схемоблоках наверняка было полно трещин.
Я вызвал на внутренний экран карту района, чтобы засечь ближайшую ремонтную зону. Это оказалось совсем недалеко, и я уже готов был связаться с ремонтником, когда бедолага вдруг пошевелился и застонал. Его глаза засветились чуть ярче, он приходил в себя. Я подумал. что это не лучшая идея.
- Тихо, - сказал я. - Не шевелись. Ты сильно пострадал и сделаешь себе только хуже.
Он чуть повернул голову и посмотрел на меня, а может быть и сквозь меня. Его губы шевельнулись.
- М-молнии, - услышал я слабый и почти забитый помехами голос.
- В глазах? – переспросил я. – Это нормально – при таких повреждениях. Не волнуйся, лежи спокойно. Сейчас я...
На его личике отобразилась досада и упрямая сосредоточенность.
- Н-нет... Мо...олнии Х-х-хаоса. Остано...вить...
Наверное, на эти слова ушли все его оставшиеся жизненные силы. Свет в глазах замерцал и стал меркнуть.
- Постой! – вскрикнул я. – Не уходи! О чем ты, что нужно остановить?
Но он уже скользил в небытие – так же стремительно, как падал с той проклятой галереи. Через несколько мгновений передо мной лежал всего лишь маленький мертвый корпус.
Я чувствовал себя так, словно сам упал с высоты, не успев подхватиться на антигравы. Не то, чтобы полумертвым, но оглушенным и не способным внятно мыслить. Третья смерть у меня на глазах за один малый цикл! Что не так с миром? Что не так со мной?
Все в том же отупевшем состоянии я вызвал ремонтников, потом отвечал на их вопросы и слушал их глубокомысленные рассуждения о том, что на старых галереях и мостах давно следует поставить ограждения понадежнее. Все то же, все так же. В их процессоры не могла уместиться мысль, что здесь не простое несчастье. Я же был уверен. что опасные галереи тут ни при чем. «Молнии хаоса»... Что это еще за дрянь? А может быть, просто бред умирающего? У меня ведь извращенное воображение, не так ли?
В одной вещи я был уверен точно – я не расскажу о том, что услышал, никому, даже нашим. Может быть, в особенности нашим.
...Если доверие исчезло вот так – мгновенно, было ли оно между нами хоть когда-нибудь? Или вечно ждать удара в спину – наше основное свойство? Может быть, тот порченный, на Совете, был прав?
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
