Джаз никогда и ни на что не жаловался: команда «Арка» принципиально с ним не разговаривала, кто-то старался не замечать, а кто-то всегда поджидал на нижних палубах, чтобы лично свести с ним счёты. Перебежчик не думал отвечать, отбивался молча, уходил от атаки, ускользал, предугадывал последующие действия…
Иногда его избивали группой, иногда он просто не успевал понять, в какой момент ему придётся отскочить от преследователей в темных углах снова и снова. За время полёта прочь от родной планеты он превратился в параноика, который даже в тенях на потолке видел врагов.
Саботажник едва сдерживался, чтобы не пустить в ход свои коронные приёмы, которые он так долго и прилежно оттачивал в стане врага. Иногда ему чудились голоса тех, с кем он расквитался: они смеялись над ним, говорили, что теперь ему негде скрыться и для него нет больше места в этом мире. Джаз отгонял призраков прочь, подавляя в себе инстинкт убийцы, заставляющий его думать о собратьях как о лёгких мишенях запертых с ним в замкнутом пространстве.
Джаз принципиально не обращался за помощью к Рэтчету, так как военврач не думал с ним обмолвиться даже пол словом. Эта неприязнь носила странный характер – некогда старый друг избегал диверсанта не потому, что боялся его, а потому, что видел тела над которыми поработал Фантом. Эти зверства было сложно принять и приписать некогда миролюбивому и жизнерадостному автоботу по имени Джаз. В такое было сложно поверить.
Рэтчет спасал сотни жизней, бился за каждую, растрачивая последние ресурсы, но после работы ликвидатора ему ничего не оставалось, кроме как выписать наряд на утилизацию тела. Медик чувствовал свою беспомощность перед ликвидатором, бесполезность против его искусства гасить Искры. Для Рэтчета Джаз превратился в воплощение самоц смерти, Гасителя, с которым он вечно воевал и спорил, вытаскивая с того света друзей и сослуживцев.
Невыносимая атмосфера вокруг перебежчика Фантома складывалась из участившихся нападений на него – как только автоботы поняли, что покорная десептиконская игрушка не отвечает на агрессию и унижения, количество попыток избиений только возросло.
Джаз покорно терпел над собой все издевательства, стоически спокойно перенося их. В отличии от десептиконов, выходки носителей алого знака выглядели просто детскими, обидными, но не опасными для жизни и функционирования.
Автоботы не пытались уничтожить его физически, но повредить достаточно, чтобы Джаз не смел занимать определенное место в иерархии. Разведчик понимал, что срывая на нём своё раздражение и недовольство каждый из беглецов подобным образом показывал своё бессилие и страх. Они все боялись ЕГО. Они все знали, на какие вещи он был способен, скольких убил, сколькими пожертвовал. Команда не могла взять в толк почему именно Прайм пригласил предателя на борт, и что произошло там – на стартовой площадке.
Потерять доверие Оптимуса было для Джаза наибольшим ударом. По настоянию Проула разведчик не стал посвящать командира во все хитросплетения их растянувшейся в вечность игры за тактическое преимущество в будущем. Проул говорил о работе на перспективу, и о том, что вероятно только Джаз, которого готовили убить лидера автоботов, только он один знает, как сделать всё возможное, чтобы этого не произошло. Подобная ситуация не позволяла поговорить с Оптимусом и объясниться, рассказать, что всё, что он делал было ради веры в него, в его силу и принципы, которые никогда не были для Джаза пустым звуком.
Прайм избегал бывшего лейтенанта, менял направление своего маршрута, стоило ему только завидеть знакомый силуэт в коридоре. Лидер автоботов не испытывал страха перед возвратившимся назад оперативником, но что-то сильно отталкивало его, заставляло брезгливо передёргивать плечами, отводить взгляд в сторону. В глазах Оптимуса Джаз перешёл дозволенную ему грань и перестал быть тем, кем был когда-то – его учеником по имени Звонкий. У Прайма было много учеников, но Джаз был для него кем-то особенным, он знал его с момента создания, потом как-то нелепо их пути разошлись, пока он не повстречал его в толпе на улице. Их отношения строились на длительных уговорах поступить в Академию, а не болтаться повсюду без дела и без цели. Джаз не сразу внял мудрым внушениям. Но в зародившемся внезапно восстании, начатым Мегатроном, юный бот быстро смекнул что к чему. Так он оказался в Академии Аякона. Оптимус курировал его, помогал, терпеливо отвечал на его вопросы и направлял его по стезе правды и справедливости. Джаз ловил каждое слово своего учителя, мечтая и надеясь в глубине души, что такой как он станет для него целым миром. Станет для него напарником… Но Оптимус умело уходил от близкого общения, заставляя понять, что между ними никогда не может быть более близкой связи, чем просто доверительные отношения. Это обижало юного кибертронца, это заставляло всеми силами доказывать, что он – лучший, что он сможет всё сам, один, что он такой же сильный!
А потом случилось то, что случилось: джамайский плен, насильственная операция, дистанция, от которой было горько, мерзко. И слова, застрявшие в аудиодатчиках навечно: «ему нельзя находиться рядом с тобой, Прайм, ты не сможешь дать ему эту связь, пока не развяжешься со своей». Джаз знал об Оптимусе не много, но был бесконечно предан наставнику, как бывают преданы только настоящие ученики, последователи, приемники. Молодому подающему надежды оперативнику было важно внимание Прайма, его мнение, его расположение и доверие. Но после всего что он принёс на алтарь этой необъяснимой преданности ему, Джазу достались лишь отстранённость и холод.
Жизнь разведчика превратилась в ад…
- Предатель! Чтобы я больше не видел тебя в этом крыле. Проваливай, шлак!
Проул расслышал глухой крепкий удар стального кулака о чей-то фейс-плет, и падение на пол некрупного противника поверженного точным тычком. Было не сложно догадаться кто падал, но больнее всего ощутить это яркое пятно боли через связь, через холод окутавший Искру напарника, через его отчаяние и достаточно плохо скрываемую бессильную злобу. Джаз мог бы расправиться с любым воином в пределах «Арка» даже не используя и половины своего опасного ликвидаторского набора. Проул сразу вспомнил отвратительные пластины в виде длинных когтей покоившихся под фалангами черным пальцев, заострённые клыки, яростные алые линзы, излучающие не то безумие, не то бездну невообразимой боли от разрыва со своим Сеншином.
Джаза сделали уродом: многочисленные апргрейды его брони, корпуса, переделанный до неузнаваемости молд, искусно обшитые дорогими сплавами детали. Его выковывали как самый неповторимый клинок, а закаливали болью и неприятием себя, мыслью о том, что он не автобот и не десептикон. Он тварь, которая подчиняется более древнему и разумного существу, чью волю он транслирует взмахом своих когтей. Он инструмент без роду и племени, он – функция без эмоций и прав на них.
Никто не видел этих тяжких мук и мытарств Джаза, никто не мог понимать, что за свой уход от десептиконов он расплачивался очень жестокой и дорогой ценой – покоем Искры. Его суть выкручивал чужой гнев, пробираясь каскадом боли по каждому сегменту в теле, его Искру мутило и корежило в камере более сильной и подавляющей сознание волей. Саундвейв воспринял предательство ученика как личное оскорбление, и месть за подобное преступление была продумана до мелочей. Джаз порой был похож на старика, у которого тряслись манипуляторы, заедало привод и скручивало экзо-скелет. Борьба за разум непременно отражалась на борьбе за тело, ведь для Саундвейва Джаз по сути был чуть умнее кассетикона, с которыми он не церемонился, управляя и манипулируя ими на расстоянии как покорными куклами.
Проул старался разделить эту боль, укрыть напарника от неё, спасти его теряющий реальность рассудок. Но каждый раз, когда Джаза настигал очередной искатель справедливости, экс-полицейский вскакивал со своего места и мчался к напарнику очертя голову, чтобы успеть быть ближе, чтобы поддержать и оказать помощь. Но больше всего он боялся что в один из недобрых дней вместо Джаза он увидит Фантома – настоящего убийцу, взрощенного как отдельную искусственную личность для выполнения специальных операций. Фантом – был детищем Саундвейва, его триумфальным проектом и победой над рассудком автобота. Джаз же был той личностью, которая всё ещё стремилась к противостоянию с внутренней тьмой.
Лучший стратег Кибертрона, сжимая кулаки, мог только мучительно выжидать, когда всё закончится и он сможет показаться в проёме коридора, чтобы оказать Джазу поддержку. Порой он приходил слишком поздно. Примерно так же как сейчас.
«Джаз…ты в порядке».
«Вполне» - отозвался приглушеный ответ. – «Всё. Он ушёл».
«Кто это был?», - Проул дал напарнику несколько тревожных для него минут, чтобы Джаз успел встать на ноги, и чтобы уязвлённая гордость специалиста по диверсиям не пострадала ещё больше. Проул видел через их связь все этапы посвящения в ликвидаторы: гордые, надменные машины, которые никому не прощали свои мгновения слабости и бессилия.
«На этот раз Айронхайд. У него очень неплохой удар правой», - Джаз не жаловался, просто пытался отшутиться, чтобы снизить тревожность полей Проула, которые накрывали его изнутри этой непреднамеренной паникой за его жизнь. Саботажник даже весьма цинично констатировал факт не первого нападение на себя в углах «Арка»: автоботы мстили не своему товарищу, а тому воплощению их ненависти, которое пришлось оставить на Кибертроне. Каждый понимал, что вернуться домой было уже не возможно - топливо на нуле, двигатель подбит, а Мегатрон не отстаёт от них даже в участках с опасными астероидами. Джаз источал частоты десептиконов. Он ходил и вёл себя как они, пах как они и скалился так же.
Проул понимал, что мимикрия, которая рано или поздно пройдёт, никак не помогала лучшему диверсанту вернуться в их замкнутое и брошенное на произвол судьбы сообщество. Саботажник слился со средой, в которой провел не мало времени, в конце концов, он обучался искусству, неведомому для автоботов. Он прошёл тщательную подготовку, полностью изучив и переписав все манеры ведения боёв практически любых боевых единиц десептиконов. Всё его существо было пропитано информацией, за которую не мало разведчиков в своё время сложили свои шлемы, променяв знания тактических боёв на пролитый энергон.
Однако автоботы были слишком обижены, чтобы понимать какой артефакт находился в голове у Джаза и Проула. Тактику требовалось время чтобы убедить остальных, что саботажник не предатель, а тот бот, который тщательно и с риском для себя идеально провёл свою работу. Мрачный оперативник с красной оптикой мог бы легко обучить автоботов как правильно наносить удары, какие центры перебивать в первую очередь, как уклоняться от прямых лобовых атак. Проул мог бы объяснить принцип, но двигаться так как Джаз, понимать технику рукопашного маневрового боя как он не смог бы даже при самых идеально скопированных программах. Ситуация осложнялось ещё одним немаловажным фактором – Саундвейвом.
Джаз не на миг не забывал, что всё, что видит его оптика передаётся Сайндвейву, всё, что мелькает у него в голове, как секундная мысль или мимолётное желание, прозрачно и предсказуемо. Но к тому моменту он уже научился закрываться, научился не желать, не видеть, и даже не думать о чём-то, что могло нанести вред команде. Когда силы саботажника окончательно были подточены постоянным контролем и медитациями, он приходил в отсек Проула в комендантский час, и ложился на его платформу. Тактик просто сидел рядом, осторожно держа чёрные пальцы в своей руке, и ждал, когда болезненный приступ, заставляющий черно-серебристый корпус содрогаться от боли, не прекратится.
Связь с Саундвейвом выжигала Джаза, съедала его, отравляла разум. В конечном итоге он выпросил у Проула полное погружение в стазис, чтобы лишить Саундвейва явного преимущества. И когда это произошло, и связь, что вела десептиконский корабль по пятам за «Арком» оборвалась, Мегатрон запаниковал. Первый удар по кораблю прошёл вскользь, потом ещё и ещё один…
Несколько миллионов лет спустя экипаж «Арка», пробужденный Телетроном-1, осознал, что теперь у них нет ничего что связывало их с домом, с войной, с десептиконами. Какое-то время все радовались и постигали возможности нового мира. Разрешение на выход из стазиса Джаза Оптимус не давал несколько недель. Пока первая развед-группа автоботов не наткнулась на своих врагов на подстанции людей. Бой был коротким, страшным, автоботы смело сражались, но всё равно проигрывали. Множество раненых и падших духом кибертронцев вернулось на базу ни с чем. Они отчаянно не понимали что им теперь делать в условиях ограниченных ресурсов и полного осознания, что их куда меньше, чем десептиконов. Даже на Кибертоне в противостоянии хотя бы с одной боевой единицей Мегатрона требовалось не меньше двух или трёх автоботов.
Алозначные по большей своей части были гражданскими, мало что понимали в рукопашных боях и кое-как справлялись со стрельбой. Это проявилось в первых стычках, когда раненных стало слишком много, а медики едва справлялись с заменой пострадавших участков. Части «Арка» порой становились заменой истерзанной броне, а некоторые компоненты мостика перекочёвывали к поврежденным товарищам в виде новых органов. И отчаяние захлестнуло весь экипаж – теперь они точно не смогли бы вернуться домой, даже если бы сильно захотели.
Технологии людей оставляли желать лучшего, металл, который был необходим для преодоления земного притяжения нельзя было добыть вот так просто. А воровать и разорять мир, к которому автоботы относились весьма бережно никто не решался. Проул пару раз пытался намекнуть на то, что у них есть специалист обладающий опытом боёв и всеми необходимыми данными, но никто и слушать не хотел.
Джаз пробыл в стазисе ещё несколько мучительных недель. Быть может это сыграло решающую роль и для врагов, которые совершенно безнаказанно объявлялись в разных частях планеты Земля, беззастенчиво захватывая и иссушая её ресурсы.
Однажды Проул не выдержал очередного поражения, нанесенного фиолетовым знаком, и под предлогом очень важной информации зашёл в каюту Прайма.
- Сэр, так больше не может продолжаться. Вы же видите, что нам нужен воин, который может обучить наших ребят сражаться и побеждать.
- Разрывая противника на куски? - в голосе Оптимуса сквозил укор и неверие.
- Нет. Помогая оставаться как можно дольше онлайн. Или вы всерьёз думаете, что десептиконов достаточно просто отшлёпать по заднице, и тогда они обидятся и капитулируют? Нам повезло, что мы ещё никого не потеряли, но наши возможности не безграничны. И я устал выслушивать от старшего военврача придирки по поводу моей стратегии и компетенции. Как бы мы не пытались противостоять им здесь, лесной массив это вам не бетонная плита или стальные блоки зданий Кибертрона. Здесь не за что спрятаться и вести беглый огонь. Камни, скалы и прочие виды грязи здесь куда меньше по форме и подходят для ведения боя, разве что, миниботам. А вы ведь знаете, что заряд табельного оружия минибота может оглушить десептикона только в случае точного попадания по нейроузлам трансформации.
- Ты предлагаешь выпустить в поле чудовище, которое по счастливой случайности нас не перерезало ещё на корабле? Я позволил Джазу подняться на борт, только лишь потому, что он знал код от стыковочного дока, который захватили наши противники. Это было условием нашей сделки. Как он будет жить среди нас дальше меня волнует меньше всего.
- Ты не справедлив к нему. И ты не прав, Оптимус. В тебе говорит обида, страх, но никак не мудрость. Да, Джаз теперь не такой как мы, может быть таким уже и не станет. Но у него есть преимущества и свойства, о которых ты не догадываешься.
- Ты напрасно выгораживаешь его, Проул. Ваша связь заставляет тебя действовать так, но никак не рассудок. Я понимаю, что ты боишься снова потерять напарника, но мы все этого боялись. И всё же, это случилось. Он – десептикон даже больше, чем ты думаешь.
Проул не понимал этого упрямства, пока не решился позволить Оптимусу войти в курс дела.
Разговор предстоял неприятный, тяжелый, с пояснениями и приведением доказательств. Экс-полицейский привел все необходимые доводы, а так же показал пули, которые извлекал из убитых Фантомом кибертронцев. В этих старомодных пулях находились микрофлэшкарты с подробными картами местности, стратегическими планами и даже с описаниями некоторых опасных проектов, над которыми работали некие неизвестные десептиконы под руководством Шоквейва.
- Насильственное объединение нескольких Искр в одну? Но это…это безумие! Что они хотят создать таким образом?
- Уже создали. Команда обычных работяг-строителей теоретически может составлять отдельную боевую единицу – конструкт. Они называют их гештальтами. Каждой команде согласно их объединяющему по работе принципе дают наименование. На данный момент в распоряжении Мегатрона есть так называемая команда конструктикотов, которые могут составить Девастатора. Как ты прикажешь нам сражаться с этой хернёй, когда Мегатрон получит достаточно ресурсов, чтобы вывести команду конструктиконов из стазиса?
У Оптимуса не нашлось на это слов. То, о чём рассказывал ему Проул было чудовищно во всех отношениях. Связанные узы напарнической связи превратились просто в тактический ресурс для нового развития эволюции среди небольших групп кибертронцев. Только безумец мог создать такую технологию, заставляющую образовываться сразу пять напарнических уз воедино.
- Фантом….то есть Джаз, имеет к этому какое-то отношение?
- Он – первый над кем проводили подобные опыты. Здесь всё замешано на очень древнем куске истории, в которую Саундвейв превратил нашего Джаза.
- Ликвидаторы. Да, я помню тот день, когда Рэтчет обращал моё внимание на вероятность развития подобных событий. Но я был уверен, что такое не возможно. Теперь же, я понимаю насколько глубоко ошибался, Проул. Что ещё ты знаешь об этом?
Проул выложил Прайму всё что знал, весь план, который был только между ним и Джазом. Оптимус слушал молча, долго, иногда скрещивал пальцы, в каких-то особенно напряженных для себя моментах. А после он встал и вышел. Его гулкие шаги слышала вся база, за его движениями наблюдали дежурные. Лидер автоботов сам подошёл к камере стазиса и лично ввёл код. Проул не знал, что ему делать в такой ситуации, потому что никаких объяснений от Оптимуса он не смог бы добиться.
Джаз пришёл в себя и первое что он увидел, это широкая синяя раскрытая ладонь наставника, которую он держал перед ним. Саботажник с опаской посмотрел на громадный красно-сини корпус командира, на его светящиеся бледно-синим окуляры. Они излучали вину, скорбь, желание помочь.
- Прости меня, Звонкий. Если бы я только мог знать об этом…
После рассказанного Проулом Оптимус Прайм был вынужден собрать весь экипаж и совершить то, из-за чего команда полностью потеряла покой. Он во всеуслышание объявил Джаза своим третьим офицером, и назначил его личным наставником собранного разведподразделения. Это была новая точка отсчёта для диверсанта, новая жизнь, и совершенно другая история. Постепенно автоботы привыкли к нему, к его виду, а затем с большим вниманием стали относиться к тому, что он рассказывал о тыле. О тех местах, которые десептиконы защищают больше всего, о шансах на выживание. И после первых стычек с врагами уже на новой планете, автоботы поняли насколько ценными оказались уроки перебежчика. Алозначные стали чаще выигрывать, иногда заведомо зная о планах врага, и не понимая как же Проулу удалось так чётко составлять план действий, что никто из них не нёс никаких критических потерь. Не посвященные в тайну не могли догадываться, что каждую ночь в муках и агонии их специалист по диверсиям переживал попытки взлома своей личности бывшим наставником. Но чем больше Саундвейв пытался влиять на Джаза, тем искуснее он становился в сопротивлении к его манипуляциям. И в какой-то момент Джаз полностью научился контролировать своё состояние – это была заслуга Проула, который проживал с ним каждый приступ и держал ниточку света во тьме, по которой блуждал Джаз.
Как бы не идеально складывались обстоятельства, но до конца Джазу не доверял никто...
Лидер Объединенных Наций прибыл на несколько суток раньше своих силовиков. Проект космического моста, который Джаз так упорно прикрывал от общественности, пригодился куда раньше, чем многие могли бы ожидать. Он умело манипулировал молодыми кибертронцами вроде Балкхеда. Такие меха в своих научных изысканиях хотели как можно быстрее забыться занимаясь любимым делом. Многим не хватало погруженности в работу, в мирные исследования, а не в новые милитаристские или ксенофобские интриги. Саботажник ненавидел политиков и политику в целом, но оставаясь символом и неотъемлимой частью этой игры, он был вынужден применять все те тонкие инструменты давления, которым его обучил Сеншин. Саундвев был куда более тонким и ловким игроком в ведении политических интриг, а у Фантома никогда не хватало на это терпения.
Проекты переходов между планетами на столь гигансткие расстояния неминуемо могли бы навлечь негативный общественный резонанс в сложившейся ситуации, но Джаз умел и знал как удержать болтливых сенаторов от слухов, что люди могут использовать подобные технологии чтобы атаковать нацию Кроносом. Нацию…
Джаз столько раз слышал это слово в стане десептиконов, что мог бы вывернуть энергоконвертер наружу, если бы услышал его хотя бы раз от Прайма. Оптимус никогда не называл кибертронцев нацией, он скорее использовал понятия эквивалентные слову “гражданин”. Лидер автоботов избегал каких-либо параллелей с разницей сборки, исторических конструкций и предназначения каждого меха. Они все были слишком разные, но, беря в руки оружие, превращались в дикарей и убийц. Это угнетало. Десептиконы убивали под эгидой разницы потенциалов, они свято верили, что только политика силы и навязывания диктатуры может привести Кибертрон к свободе и славе. Но они не учли простого факта, что разрушая во имя нации, лишали свой дом тех, кто должен был строить и развивать этот мир. Машины войны не умели больше в своей жизни ничего кроме как убивать, захватывать, присваивать и подчинять. Это была суть их существования, по словам Мегатрона. Сам же великий Мегатрон тщательно скрывал своё происхождение, заставив в какой-то момент всех свидетелей его восхождения замолчать на веки. Гнев вёл, досада, обида, злость на несправедливость своего создания тем, кем он был. В своих речах к военным, прозябающим в стороне в мирные времена Золотого века, он использовал именно такие понятия как – призвание, судьба, миссия, долг, сила. Лишённые сенатскими играми власти, военные быстро нашли в словах Мегатрона ту самую истину, которая бы оправдывала их ничем незатмимое желание убивать и захватывать…
А чуть позже, чтобы пополнить свои ряды обиженными на власти кибертронцами, Мегатрон использовал это деление на нации, где каждый желающий мог проявить себя не как проржавевший отброс Ямы, а как истинный десептиком – освободитель от условностей и герой спаситель. Хищные символы десептиконов внушали уважение, сладостный трепет тем трусам, которые давно хотели поквитаться со своими угнеталтелями через чужие манипуляторы. Мегатрону легко дался фокус с раскалыванием общества на враждующие фракции. Оптимусу было куда сложнее объяснить простым гражданским что такое лишить кого-то жизни. Что значит прекратить чьё-либо функционирование раз и навсегда. Джаз хорошо помнил как до нелепости глупым выглядел экипаж “Арка”, когда они спорили с какой стороны лучше всего подходить к врагу, когда тот перезагружается. Джаз давно был лишён глупых теорий и иллюзий на этот счёт, он мог только завидовать невинности речей миниботов, глупых предположений гонщиков и едких замечаний мед.ботов – они, необстрелянные и не видевшие зверства тыла не смогут понять, что такое покорённые планеты и колонии, истребленный и выженные до основания цивилизации. Энергон – вот что вело Мегатрона на другие планеты и миры. И не удивительно что он так переполошился, когда кто-то взломал космический док и выкрал один из самых мощных кораблей Аякона. Мегатрон не желал быть в этой гонке вторым, он искренне ненавидел Оптимуса, за то, что тому хватало мудрости и выдержки убеждать кибертронцев не политикой насилия, а логикой и доводами.
Джаз видел как мелькают искры в туннеле космического моста. Они были похожи на потусторонний мир из легенд о Гасителе. На миг ему стало не по себе от мысли, что те, кого он точно так же цинично лишил жизни во имя благой цели, сейчас подлетят к его кораблю, подхватят под манипуляторы и унесут в вечное Ничто. Больше всего на свете Джаз боялся забвения. Он знал, что оно неизбежно, а сам он всего лишь инструмент в руках двух сил. Но в нём жила робкая надежда, что Проул, который бережно хранил его личные настройки и данные о нём, как о просто боте, мог уйти с ними в забытье, похоронив и его личность уже навсегда. Именно это сводило с уме – потеряв напарника, он потерял себя настоящего в прямом и переносном значении. Точки сборки его личностных настроек и его баланса были в экс-полицейском, и когда Джаз потерял эту опору под своими ногами, он ощутил что неминуемо падает в бездну безумия, которую ему навязывал Саундвейв.
И хотя контроль над его мыслями и Искрой были восстановлены полностью, Джаз всё ещё боялся действовать самостоятельно без тонкой вереницы сигналов от Проула. Он ориентировался на напарника как на маяк, уводящий его в сторону от его собственной тьмы, от тех ужасов, которые он вынужден был творить по приказу Сеншинаю. Диверсант тренировался достаточно долго, чтобы вырасти и окрепнуть, познать все тайные замыслы Саундвейва, и разбить его план до свершения задуманного Мегатроном. Но… Исполняя волю одного, он постоянно оглядывался на мнение другого. Проул вёл его очень осторожно. Он мысленно обнимал корпус Джаза, давая понять, что все прегрешения перед кибертронцами будут оправданы, что он действует так, потому, что никто кроме него не смог бы сделать это. Никто кроме него не был наделёт такой властью и знаниями, чтобы выдержать двойную игру.
Оценивая каждый свой шаг, оставаясь единственной фигурой в этой шахматной партии, Джаз понимал, что момент истины настал. И что заключительный этап Мегатрона был не в развязанной войне и её победе, а в полном убеждении всего кибертронского общества, что только идея Мегатрона может позволить Кибертрону жить и процветать, на правах старшего и более мудрого союзника решать судьбы миров и планет. Что только подобный порядок и полный контроль позволит всем мирам сохранить своё единство и некоторую самостоятельность.
Однако, не хватало некоторых деталей, которые приходилось прояснять очень негуманным способом. Как только Карли рассказала о Старскриме, Джаз понял – ждать больше нельзя. Он успеет перехватить последний сеанс связи Саундвейва со своим куратором или… Мегатрон, всё же добился своего? Не может быть чтобы Сеншин опустился до такого... Они никогда не были с Тираном Небес союзниками, более того, они конкурировали за привилегии и место подле вождя десептиконов.
У Саундвейва был он – Фантом, преданный ученик и носитель его знаний и наследия,а у Старскрима - летное звено и Третья Лаборатория, где пытались повторить этот жуткий и отвратительный эксперимент по насильственным узам. Затем появился Шоквейв, ничем неприметный начальник всех тюрем для колонистов и беглицов, снискавший себе славу как самый успешный из генералов на дальних рубежах Галактики. Он не лез в общую “песочницу”, предпочитая отсиживаться подальше, но ведя тайное наблюдение за всеми врагами будущего Императора. Джаз виделся с ним лишь единожды, коротко, но с его агентами встречался куда чаще. Больше всего отчаянно больно было наблюдать перевербованных под пытками в его тюрьмах автоботов – агентов, которыми Шоквейв щедро снабжал Мегатрона для отвоевания Каона и Юсса.
Шоквейв был прост. Он давно и рьяно претендовал на место заместителя начальника тюрем, не рвался наверх, был скромен и скрытен. В те годы Джаз особо не понял, кто перед ним находится, ведь большую часть своего обучения в качестве ликвидатора он провел в «охоте» на Сенаторов, выполняя грязные поручения от Сеншина и Мегатрона. Шоквейв был для него призрачным образом в тени более ярких и выдающихся фигур на поле боя. Он словно паук сидел на дальних рубежах и плёл свою сеть, наслаждаясь относительным военным покоем и криками пленных.
“Нет, ещё не все призраки вышли из тени. Ещё не все пазлы составились в чёткие картинки. А неумолимое время слишком быстро утекает сквозь пальцы”, - Джаз сопоставлял факты, но у него не хватало данных. Одно он знал наверняка – колодец Искр был построен, запущен, и сейчас в нём находятся души его товарищей и врагов. Если Старскрим работает с Саундвейвом или на него, то можно предположить, что Искры подвергнутся насильственному изменению. А потом? Что потом?
Саботажник бегло просмотрел некоторые наброски из своих старых записей о сенаторе Ай-Пексе, о Пятом доме ликвидаторов и о создании из целого района огромной передвижной колонии Айдол. Когда он нанял Магунса и Хот Рода ему пришлось тщательно навести справки о том времени, когда Айдол приземлился на Кибертрон. Это было странным: пугающих размеров кусок планеты совершенно буднично пристыковался к недостающей своей части, вместо того, чтобы кружить на орбите. Это было настолько же невероятно, как падение искусственного спутника без последствий для гравитационного поля Кибертрона. Но это случилось, и Джаз много раз пытался понять почему, пока не услышал историю Магнуса.
Айдол имел ещё одно название, о котором редко кто-либо упоминал в официальных документах. Однако для самого Сенатора Ай-Пекса ликвидатора, который владел технологиями строительства колодца душ, он носил название Метроплекс – автономный разумный боевой комплекс, город-крепость обладающая сознанием и разумом. Джаз мог бы поклясться, что его в этой жизни ничего не могло бы так напугать как чудовищность создания Метроплекса, ведь сутью разума этого существа послужили тела и Искры навечно упокоившихся в нём жителей Кибертрона. В теории построить цепочку из подчинённых напарнических уз было возможно, но пугала сама перспектива такого отвратительного эксперимента. Сотни слившихся голосов, навечно заключенных в цифровое рабство пространственного мнемо-кода хозяина, вечное Ничто в кругу таких же как и ты. Вечное обнуление банков памяти и личностных файлов до полного отупения и забытья. Это было хуже смерти…
То, что рассказывал Магунс никак не противоречило тем сведениям, которыми обладал Фантом. Вся судебная система и правила на Айдоле были разработаны только с целью эксперимента уничтожить как можно больше граждан. Провинившихся колонистов лишали Искр, скармливая их в пучину Колодца душ, которая через некоторое время наполнилась настолько, что обрела форму коллективного разума, сознания и собственной воли. Именно в этот момент юный и бесстрашный автобот Хот Род научился разговаривать с Метроплексом, а затем помог ему восстановить справедливость на Айдоле, развернув гигантскую крепость назад к Кибертрону. По заключению медэкспертизы от Рэтчета, Джаз узнал, что Хот Род обладал невероятной пропускной способностью Искры. Такая же способность была только у одного кибертронца, которого Джаз любил больше всего во вселенной – командира Оптимуса.
«Что если Старскрим управляет Кроносом для аналогичной цели? Он может изменить полярность Искр, привести их к большему знаменателю. Но для движения крепости подобной Метроплексу нужно куда больше Искр, чем у него есть на данный момент. А это значит, что конфликт, который развяжут люди просто спровоцирует новый Сенат отправить сюда войска. Они будут прилетать чтобы воевать с людьми, которые даже не понимают, что выступают для Страскрима просто жнецами, собирающими наши жизни. Не сложно предположить, что для масштабного ведения войны у него должно быть в запасе огромное войско. Где он мог взять такое? Тупое повинующееся стадо, позволившее себя одурманить гнусными речами. Либо просто безмозглые зомби, движимые только одной идеей. Где? Где он может найти таких? Не обладающих ни критическим мышлением, ни свободой воли и выбора», - думал диверсант, вглядываясь в заключительные завитки сине-белых звёзд.
Когда он вышел из пространственного варпа, то откинулся в кресло спиной, успокаивая свои мысли и сосредотачиваясь на чутье Искры. Джаз анализировал ситуацию, пользуясь логическими программами которые так любил Проул. Дух диверсионного разведчика мысленно потянулся к напарнику, к той связи, которая давно не зажигалась, не вспыхивала, не давала и о себе знать.
- Проул…
В голове ярко качнулось и вспыхнуло, где-то на подлете к Земле диверсант отметил яркую точку, нащупал знакомую частоту, и его моторный отсек взревел от томительного ожидания. Утерянное ощущение покоя моментально взгрызлось в память, на кончиках пальцев собрались радостные искорки. Нутро дрожало от тоски по родной частоте, корпус подрагивал в искушении ярко раскрыть себя, отозваться на эту манящую частоту и сплестись полями… как прежде, когда было тяжело, больно, страшно…
- Проул!
Разведчик рванулся к экранам, лихорадочно выискивая в небольших скоплениях планет солнечной системы приблизительный отклик исходящий из потусторонней пустоты в его груди. Нить тянущая его растревоженный воспаленный ошибками разум, интуитивно повел к знакомой сигнатуре, обнимая её, скользя по проекции только ему одному знакомой орбите Искры. Это был Проул, но другой, холодный, жестокий, расчетливый, опасный. Мнемонические поля тут же схлопнулись, будто обожглись лучами о некое новое существо, которое было незнакомо в такой непостижимой для напарника комбинации. Джаз перевёл взгляд на единственное место, где мог бы вычислить эту сигнатуру.
Луна. Её темная часть. Там, где в серых песках утопали едва видимые края кратеров, за холмами и песчаными барханами находилось существо, напоминавшее Проула, но им не являющееся. Диверсант направил свой корабль туда, опасаясь, что тот, кого он там встретит будет ему не рад. Он подавил в себе желание снова соединиться разумами, понимая, что если это новый трюк Саундвейва, то это может означать, что он уже обнаружил себя и битвы не избежать. Его не обнаружили, связь растаяла бледной дымкой, силуэтом, которого Джаз никогда ранее не видел.
Джаз выпустил нескольких разведовательных дронов прежде, чем спускаться на безжизненный спутник Земли. И те данные, которые приходили к нему из нескольких уголков темной стороны Луны разрывали его логический блок новыми вопросами. На картинках появлялись огромные уродливые погрузочные танкеры с кучей контейнеров.
Разведчик увеличил изображение в несколько раз, пока не вздрогнул от неожиданности всем корпусом. Это были не просто погрузочные танкеры. Это были тюремные блоки, в которых десептиконы перевозили пленных! Их было так много, что телами заключенных можно было выслать мост до Земли. Вот она – армия, которая будет истреблять и кибертронцев и людей.
За этим мог стоять только тот, кто всё это время находился в тени, но кто исправно нёс свою службу Мегатрону.
- Шоквейв!
