Саундвейв медленно согнул пальцы, наслаждаясь самим этим процессом. Суставы ныли от едва ощутимой боли, но сегодня даже эта боль доставляла ему удовольствие. Он едва сдерживался, чтобы не сжать руку в кулак - ему очень хотелось это сделать, хотелось почувствовать свою силу... Хотелось разломать что-нибудь здесь, в своей постылой темнице - лишь потому, что он теперь это может. О, с каким бы удовольствием он выдрал бы из себя все эти провода!.. Но присутствие Элеоноры Уилсон заставляло его контролировать свои желания. К тому же, он понимал, что ее слова об осторожности весьма разумны, и не следует ими пренебрегать.
- Хорошо, - она улыбнулась, привычно похлопав ладонью по его запястью - этот жест, насколько понял Саундвейв, выражал одобрение. - Надо проверить, как у тебя с координацией. Можешь сделать вот так?
Она подняла руку, показывая, как - дотронулась кончиком большого пальца до ногтя среднего, так, что получилось колечко. Саундвейв повторил это движение, хотя оно оказалось труднее, чем он думал. Из-за длительной неподвижности и вмешательства людей в его нейросеть конечность не очень хорошо слушалась, но он знал, что со временем это пройдет. Даже быстрее, чем кажется Элеоноре Уилсон. Она постоянно сравнивала его тело с человеческим - это вроде бы казалось ей забавным. Она говорила, что если человек долго не двигается, то с его телом что-то происходит - система, которой долго не пользуются, ликвидируется. Или что-то вроде того, он не очень понял. Может, это и полезно с точки зрения экономии энергии, но не очень удобно. Саундвейв был рад, что его тело не имеет возможности сожрать собственные сервоприводы.
- Порядок, - улыбнулась Элеонора Уилсон, - поднять руку можешь?
Саундвейв согнул руку в локте, снова сжав кулак, а потом попытался ее приподнять. Наплечная броня царапнула платформу, и та противно заскрипела. Он разогнул конечность, повернул запястье, пошевелил пальцами - о, это было великолепно! Провода отключенных регистраторов мешали, так что приходилось двигаться медленно и осторожно, чтобы не разорвать их. Сейчас он мог видеть, как их много - если бы Элеонора Уилсон не скрепила их между собой в тугие жгуты, он бы сразу запутался в них.
Она, тем временем, довольно кивнув, залезла на платформу, ловко поднырнув под его локоть. Саундвейв отвел руку чуть в сторону, чтобы ее не задеть - он только недавно начал понимать, что по сравнению с ним люди очень маленькие и... непрочные. Казалось, он может причинить ей серьезный вред, только слегка зацепив выступом брони или случайно раздавить, неудачно опустив руку - такая она была маленькая. Он еще не понял, как к этому относиться - с одной стороны, такие слабые, несовершенные существа казались ему крайне ущербными, и не могли вызывать симпатии, но, в тоже время, было в этом что-то... захватывающее. Вот она, Элеонора Уилсон - комочек живой теплой плоти, который он мог бы легко расплющить в кулаке. Так легко погасить искорку ее жизни, облаченную в хлипкую белковую оболочку, но, в то же время, что-то есть такое в этой искорке, какая-то сила, непонятная и неуловимая. Как язычок живого пламени, который легко задуть, но невозможно удержать в руке.
Но то - она, Элеонора Уилсон. Что же до остальных, то Саундвейв, как ни старался, не мог обнаружить в себе ничего, кроме раздражения и презрения по отношению к ним. Разве что, Опасный вызывал у него еще и тревогу. И еще было очень обидно находится в их власти. Они ли смогли убить его или нет - не так уж и важно, но, пока он скован, заблокирован, парализован, а они могут распоряжаться им, как захотят, Саундвейв сам себя ощущал неполноценным и ущербным. Так не должно быть. Это неправильно.
Элеонора Уилсон прошла по платформе дальше, остановившись у его живота, так, чтобы он мог ее видеть, и на обеих руках протянула ему какую-то штуку - небольшой, по его меркам, прибор, чем-то напоминающий рукоять клинка, только для Элеоноры Уилсон этот гипотетический клинок был бы слишком велик, а для него мал.
- Вот, возьми это, - произнесла она, поднимая "рукоять" выше, - я хочу проверить, насколько ты силен, а эта штука мне поможет. Это что-то вроде кистевого динамометра для кибертронцев - мы сделали парочку еще в самом начале, но испытать их пока не было возможности.
Саундвейв осторожно протянул руку - взять этот прибор у нее из рук и при этом случайно не убить и не покалечить, само по себе было настоящим испытанием. Возможно, Элеонора Уилсон тоже понимала это - на лице у нее все еще оставалась довольная улыбка, но за его рукой она следила очень внимательно, настороженно, даже напряженно, словно готовясь в любой момент отскочить на безопасное расстояние. Но Саундвейв даже подумать не мог о том, чтобы причинить ей вред, случайно или умышленно, пусть даже приходилось быть в десять раз аккуратнее, пусть даже это отнимало в десять раз больше сил. Наверное, даже человеческий глаз заметил бы, как дрожали от напряжения его пальцы, когда он подцепил ими прибор, но когда он убрал руку, Элеонора Уилсон вздохнула с облегчением.
- Ты молодец. Я не думала, что ты справишься.
- Оно уже работает? - спросил Саундвейв, поднеся прибор к лицу, чтобы получше рассмотреть. - Ты можешь посмотреть, насколько я силен?
Она коротко рассмеялась.
- Нет, пока нет. Тебе надо сжать ее в кулаке, вот так, как можно сильнее. Прибор зафиксирует значение и запомнит его, а я потом смогу считать.
Сжать в кулаке. Саундвейв с сомнением поглядел на прибор - он выглядел не слишком прочным, хотя корпус был сделан не из пластика, а из тусклого серебристого металла. Саундвейв перехватил рукоять, как говорила Элеонора Уилсон - она удобно легла в ладонь, будто была сделана специально для него. Да так, скорее всего, и было. Он бросил короткий взгляд на Элеонору Уилсон – та ободряюще кивнула - и сжал кулак. Как она и говорила - так сильно, как только смог.
Динамометр продержался секунды три, а потом корпус хрупнул и смялся, ладонь куснул слабенький электрический разряд от предсмертного замыкания прибора, и Саундвейв машинально сжал пальцы сильнее, окончательно превращая его в груду бесполезного шлака. Мелкий осколок корпуса выскользнул из ладони и мелодично звякнул о стальную платформу. Элеонора Уилсон вскинула брови и открыла рот.
- Это - не для кибертронцев, - пробормотал Саундвейв, разжав ладонь. Осколки посыпались на пол и на платформу. Что ж, вот и сбылось его желание - он что-то сломал, но чувствовал он себя почему-то очень глупо. - Но ты можешь получить более-менее достоверные данные, рассчитав предельную прочность своего прибора.
- Эм... Да, пожалуй, - пробормотала Элеонора Уилсон, глядя то на останки своего прибора, то на руку Саундвейва. В ее взгляде сверкнула тревога. - Я... говорила Престону, что это только забавная игрушка. Кажется, я была права.
- Мне... жаль, - отозвался Саундвейв. - Ты будешь наказана?
Спрашивать о том, сможет ли она его починить, он даже не стал.
- Нет, не думаю, - она улыбнулась, немного нервно, но Саундвейва эта улыбка успокоила. Она очень удивлена, но не злится. - За три месяца никто о них и не вспомнил. Соображу что-нибудь.
Саундвейв оскалился, соглашаясь.
- Ну, зато теперь мы знаем, что с твоей рукой все в порядке, - она пожала плечами, отпихивая мысиком туфли один из осколков, - но все же тебе надо будет тренироваться. Чтобы правильно рассчитывать силу и улучшать координацию. Не думаю, что будет разумно тебе уйти сразу, как только я подключу тебя полностью.
- Я не смогу, - согласился Саундвейв. - Есть проблема. Не хватает энергии.
К сожалению, это действительно было так. Как он ни радовался вновь обретенной способности двигаться, каждое движение обходилось ему слишком дорого. Электричество, поддерживающее в нем жизнь, годилось лишь для того, чтобы питать нейросеть, но для всего остального его было слишком мало. Видимо, резервные аккумуляторы они все-таки ему оставили - иначе бы он сейчас не смог даже пошевелиться, но накопленной ими энергии едва хватало. Система почему-то не могла стабилизировать ее расход, и поэтому, если он поднимал руку, в оптике у него темнело, как перед принудительным уходом оффлайн.
Элеонора Уилсон нахмурилась.
- Да, это проблема, - сказала она, - я полагала, что ты можешь накапливать энергию и преобразовывать ее для своих целей. Разве это не так?
- Мне нужен энергон, - ответил Саундвейв. - Резервные системы неисправны.
- Нет, они не были повреждены, - возразила Элеонора Уилсон, - по моим расчетам, ты мог бы...
- Не повреждены. Не исправны, - торопливо пояснил Саундвейв. - Накопительные элементы старые. Теперь я знаю.
- Мне будет проще их заменить, чем достать энергон, - с сомнением проговорила она. - То топливо, которое слили у тебя и у других, хранится под строгим учетом. У меня нет доступа к нему.
- Но зато у тебя есть накопители энергии кибертронской системы? - живо поинтересовался Саундвейв.
Элеонора Уилсон вздохнула и покачала головой.
- Ладно, я посмотрю, что я смогу сделать.
Довольный таким ответом, Саундвейв снова попытался улыбнуться - кажется, у людей было принято улыбаться, если ты чем-то доволен. Элеонора Уилсон говорила с ним, как с человеком - это было не очень приятно, но Саундвейву не хотелось ее разочаровывать. Или пугать. Она ведь наверняка не до конца понимает, с кем имеет дело, а, если поймет - не откажется ли помогать ему?
- Ну, хорошо, - произнесла она, поднимая руки, как будто сдаваясь. Как будто они долго спорили. - Но это дорого обойдется мне, и, значит, и тебе.
- Я уверен, мы сможем договориться.
В конце этой смены Элли чувствовала себя чудовищно усталой. Она никогда бы не подумала, что когда-нибудь действительно сможет сказать о себе "как выжатый лимон", но сегодня эта избитая фразочка наиболее точно отражала ее состояние. Вроде бы она сделала так мало - но ей казалось, будто она только что по меньшей мере в одиночку заново собрала Саундвейва по винтику с помощью одной отвертки. А ведь это - только начало.
Трудно было сказать, кому из них сейчас было тяжелее - десептикону, замурованному в собственном теле, беспомощному и дезориентированному, или ей. И дело было даже не в физической усталости или огромном объеме работы - жадный интерес гнал Элли вперед, заставляя забывать и о том, и о другом. Но дело не в этом. Совсем не в этом.
Элли была достаточно осторожной и аккуратной, чтобы ее работа над "побочным проектом" не вызывала ни у кого неуместных подозрений. Она была достаточно внимательной, чтобы продумать каждый свой шаг до мелочей, которые в иной ситуации показались бы несущественными. И она была достаточно наглой, чтобы пробить себе (и "своему" десептикону) путь к конечной цели.
Но вот достаточно смелой, чтобы пройти по этому пути до конца, и глазом не моргнув, она, пожалуй, не была.
Элли казалось, будто у нее в животе, глубоко под кожей, появилась маленькая, но очень острая иголочка. И эта иголочка больно колола ее каждый раз, когда Престон задавал ей вопросы о ее так называемом личном исследовании, да что там - когда он или Лорейн просто говорили о том, что им надо "кое-что проверить в лаборатории". Элли никогда не подумала бы, что само слово "проверить" будет внушать ей такой ужас.
Она прекрасно понимала, что принятые ею меры хороши лишь до тех пор, пока никто не будет приглядываться к тому, что там происходит, или к показаниям регистраторов, которые Престон исправно вносил в свою базу данных. Но если кому-то вдруг взбредет в голову эти данные проверить, или если кто-то из службы безопасности вдруг окажется излишне сообразительным и углядит едва заметную закономерность в картинке, поступающей с камер в лаборатории - тогда эта видимость безнаказанности разлетится по ветру прахом. Элли было страшно даже представить, что тогда с ней будет. Что будет с десептиконом - ясно и так. Но лучше об этом не думать.
Когда Джон пришел, чтобы сменить ее, Саундвейв уже отключился. Похоже, его этот эксперимент утомил не меньше. Элли не знала, правильно ли называть это его состояние "сном" - сам десептикон называл периоды своего не-бодрствования "оффлайном". Элли уже поняла, что может сама вывести его из этого состояния, если ей этого захочется - Саундвейв реагировал на прикосновение, но ее голоса, кажется, не слышал. Интересно, снятся ли большим инопланетным роботам сны, как людям? Вряд ли... Элли хмыкнула, подумав о том, что надо его об этом спросить. Вдруг все-таки снятся? Она как-то читала о том, что людям, страдающим от амнезии, образы из их прошлой жизни могут приходить во сне. Будет очень интересно узнать, как с этим обстоят дела у Саундвейва...
Из другого конца коридора, оттуда, где узкий и неприветливый тоннель пересекался с другим, таким же узким и неприветливым, донеслись твердые торопливые шаги. Элли не видела человека, но эти шаги узнала сразу же - и маленькая иголочка у нее в животе превратилась в широкий обоюдоострый клинок, пронзивший внутренности ледяным страхом. Полковник Хант.
Элли глубоко вздохнула, остановившись лишь на миг, подавила в себе даже желание оглядеться в поисках места, где она могла бы спрятаться. Это глупо. Она не трусиха. Она уже взрослая девочка, и не боится этого монстра. Вот в лаборатории у нее – монстр. Большой, пугающий, непонятный. И его она не боится. Ни капельки. Так какого же черта ей хочется вопить от ужаса при виде этого ненормального?!
Хант уже показался в дальнем конце коридора, и Элли поспешила придать себе спокойный и уверенный вид. Хант – параноик, псих. Если он заметит ее волнение, то не просто что-то заподозрит, а убедится в наличии заговора, и уже не остановится, пока все не разнюхает.
Когда полковник столкнулся с ней взглядом, Элли выдавила из себя приветливую улыбку. Спокойно.... Спокойно. Она должна улыбаться ему, хотя ей этого вовсе и не хочется.
- Добрый вечер, полковник, - произнесла она, потому что Хант явно замедлил шаг, увидев ее. Он еще ни разу не упускал случая перекинуться с нею парой ехидных шпилек - то есть, конечно, это он считал сам себя великим мастером сарказма, Элли же его комментарии только раздражали. - Вы к доктору Престону? Он ушел полчаса назад.
- Нет, я как раз к вам, - расплывшись в непривычно-приветливой, даже почти ласковой улыбке, ответил Хант, останавливаясь и машинально закладывая руки за спину, принимая стойку "вольно". Впечатление портила только некоторая сутулость и опущенные плечи.
- Ко мне? - только и смогла спросить Элли. Что ему могло от нее понадобится? неужели... нет, нет, невозможно... - Чем... я могу вам помочь?
Ее голос почти не дрогнул, но ей очень не понравилось, что Хант, словно в ответ на ее тревожные мысли, еще больше расплылся в довольной улыбке. Точь-в-точь дикий кот, прихлопнувший лапой незадачливую и глупую птичку, которая слишком смело скакала у него перед носом...
- Я хотел бы извиниться перед вами за тот инцидент в архиве, - промурлыкал полковник, чуть дернув головой, словно кивая в сторону архива, - я подумал над тем, что вы тогда сказали мне, Элли. И, я думаю, что вы правы.
- Это... приятно слышать, - все сильнее погружаясь в тихую панику, пробормотала Элли. Про тот разговор в архиве, их последний и не очень приятный разговор, она уже вспела забыть, и теперь судорожно пыталась вызвать его в памяти. Не могла же она тогда сказать лишнего? Мало ли над чем там Хант может "подумать" - этот парень способен высосать теорию заговора даже из невинной беседы о погоде... - Только я не очень понимаю, о чем вы. Не напомните?
Хант, казалось, вот-вот засветится от переполнявшего его торжества. Или оторвется от пола и воспарит. Или лопнет. Очень уж довольным он выглядел.
- О том, что вам необходимо лучше изучить ваш объект, - пояснил Хант. - Поразмыслив, я понял, что это, на самом деле, очень хорошая мысль. Престон, этот мальчишка и стерва Лорейн никогда не проявляли такого рвения, и они, боюсь, не смогут понять. А вы сможете.
- Понять - что? - едва ли не провыла Элли. Что-то внутри нее подсказывало, что на самом деле, опасность миновала. Хант хотел поговорить с ней не о Саундвейве... то есть о нем, конечно, но совсем в другом ключе, и боятся ей нечего. Но она ничего не могла с собой поделать. Хитрый взгляд Ханта - это все равно что сообщение о перегрузке ядерного реактора. Рванет, не рванет - но страшно.
- Кого вы на самом деле там у себя держите, - ответил полковник. - Вы ведь искали информацию о нем, так? У меня есть кое-что для вас...
Он достал руку из-за спины и протянул ей, словно драгоценность, бумажный конверт с компакт-диском. Вид у него при этом было такой, что воображение Элли живо дорисовало алую бархатную подушечку, живой оркестр и торжественные фейерверки - с таким лицом впору было делать предложение руки и сердца. Она посмотрела на диск, как на ядовитого скорпиона и невольно отступила назад, как будто конверт мог вдруг выпустить когти и впиться ей в лицо.
- Здесь кое-какие записи... Неофициальные, - объяснил Хант, - в отчеты это не вошло, поскольку они не несут полезной информации с точки зрения военных. Но вам, я думаю, стоит с ними ознакомиться. Уверен, вы узнаете много нового... для своих исследований.
Элли снова перевела взгляд с диска на его лицо и наклонила голову набок.
- Вы хотите мне помочь? - этот факт потряс ее до глубины души. Она бы не удивилась так сильно, даже если бы он сказал "Я все знаю про то, чем вы там заняты, Элли" - этого она, пожалуй, даже ждала. Каждый преступник в глубине души желает быть пойманным... Но предложение помощи... от Ханта? Это что-то немыслимое. Солнце, должно быть, сегодня взошло на западе и сядет на востоке. - Разве... вы не говорили, что наши исследования это... как там? чушь собачья?
- Вот именно, - кивнул Хант, - Но не потому, что я считаю плохой саму идею. Идея хороша, и с этим даже я не возьмусь спорить, мисс Элли. Но вот исполнение, - он с деланным сожалением цокнул языком и покачал головой. - Посмотрите диск. И вы, я уверен, поймете меня. И поможете мне уговорить Лорейн принять правильное решение.
- Какое решение?..
- Распилить гада на части, - с доброй улыбкой проговорил Хант.
Элли вздрогнула.
- Но... он же мертв. Он не причинит никому вреда...
Хант усмехнулся.
- Недавно вы сами готовы были утверждать обратное.
- Я ошибалась, - твердо ответила Элли.
- Посмотрите диск, - с нажимом повторил полковник. - Все, что вы тогда хотели узнать - вы найдете на нем. Удачи вам.
С этими словами он сунул конверт ей в руки - Элли была так поражена, что даже и не подумала отказаться - и, развернувшись, быстрым шагом направился обратно по коридору.
Элли еще несколько минут неподвижно стояла на том же месте. "Подарок" полковника жег ей ладони.
Только зарегистрированные участники
могут голосовать
