Всем известная истина, что, только потеряв кого-то, мы осознаем его важность в своей жизни, признается только тогда, когда это уже произошло. Тяжелее всего было убедить Искру, что неотвратимое случилось. Что не надо с трепетом ждать, когда по коридору зацокают каблуки, медленно приближаясь, а затем дверь в отсек распахнется и войдет тот, кого уже нет. Но каждое мгновение, что приходилось оставаться в одиночестве, лидер ждал, молился, сам не замечая этого, чтобы темнота не была такой равнодушной и глухой. Он бы сейчас все отдал бы: и славу, и богатство, и свою искру, чтоб избавиться от щемящего чувства одиночества. Не такого, как воспевают поэты: тягучего и сладкого, на грани романтики и нежности, а жестокого и холодного, когда знаешь, что все, что было в твоих руках – рассыпалось в прах, исчезло, оказалось растоптанным твоими же стараниями.
Лидер никогда бы не думал, что будет о чем-то жалеть, но с каждым разом все тяжелее и чернее накатывали на него волны сожаления. Никогда ни о ком не заботящийся и ни в ком не нуждающийся, прикрывающий себя корпусами своих же боевых товарищей, убивающий преданнейших воинов из-за малейшей ошибки, не доверяющий никому, кроме себя, - он не верил, что такое могло с ним произойти. Что в одно мгновение его мир так резко изменится, перестанет быть его. Всего лишь одна единственная смерть, такая же, как тысячи других от его руки. Но от мысли об этом еще больнее. Искра болезненно сжимается, а затем вспыхивает, только чтобы сжечь корпус изнутри. Терпеть эти муки не выносимо.
- Что я должен сделать? – шепчет лидер, обхватив руками голову и содрогаясь, - сделанного не исправить! Но почему я не могу выбросить это из сознания. Постоянно я вижу эту чертову улыбку, эти протянутые руки, которые хочется разломать в хлам, и слова…Зачем?! Зачем он все это говорил! Кому это нужно было?! Но я не могу забыть. Пожалуйста, перестань! Я сделаю все, чтобы исправить свою ошибку! Мертвых к жизни не вернуть, но.. что угодно, только освободи меня! Мне кажется, что я погибаю… - он протянул манипуляторы к потолку, как будто верил, что этот жест поможет успокоиться. На грани отчаяния, захлестываемый болью и сожалением о содеянном, он даже не усомнился в правильности. И его ладони мягко сжала тень, заставляя вздрогнуть и похолодеть от ужаса. Тень слабо засветилась, приобретая очертания до боли знакомого корпуса.
- Пожалуйста, - беззвучно шептал лидер, а призрак улыбался так, что искра металась под броней, как будто желая вырваться наружу и слиться с чужой искрой. Вместо ответа все та же проклятая улыбка, все тоже легкое пожатие ладоней и все.
- Ответь что-нибудь! Не издевайся! – закричал лидер, дернувшись, желая навсегда стереть улыбку с этого наглого, до отвращения красивого лица, чтобы больше никогда его не видеть и даже не вспоминать. Но вместо удара он только порывисто обнял призрака, шепча слова прощения. А тот ничего не отвечал, все так же улыбаясь и неподвижно стоя.
Когда взошло солнце, возвещая о новом дне, призрак исчез, медленно растворился в воздухе, все такой же безмолвный и улыбающийся.
- Пожалуйста, - прошептал лидер, медленно оседая на пол и вновь содрогаясь от отчаяния, - вернись. Я буду тебя ждать.
